Кот в мешке - Иоанна Хмелевская Страница 14

– Вот так всегда! С этими старыми книжками сплошные неприятности. Года издания не найдешь, издателя тем более, выходные данные… какие тут, холера, выходные данные, ни в начале, ни в конце, да и не уверена я, что это конец. Попробовала бы сама… это самое… каталогизировать.

Мажена пыталась смягчить ее раздражение, заверяя, что часть данных все же имеется и этого вполне достаточно, букинисты поймут, они привыкли иметь дело со старинными книгами.

– Иоанна, ну как там с местом? Появилось?

– О, skolko ugodno, – по-русски ответила я, подавая им вторую книгу. В этом почтенном произведении, насколько я поняла, толковалось о математических принципах перспективы. Отличное издание XIX века. С ним они справились легко. И я подала им третью книгу.

– Что? – удивилась Мажена. – Или я чего не поняла в датском, или книга совсем из другой области. «Естественные природные выделения в качестве красящего сырья». Или «сырья, служащего красителем». Тогда какая же это область? Искусство или ботаника?

– И то и то, – пробурчала я из-под потолка.

– И то и то, – одновременно со мной проговорила Алиция, наконец заинтересовавшись. – Природный краситель, – она взглянула на меня, – ведь это же сепия и индиго?

– Вот именно. И еще тот, из которого финикийцы получали пурпурную краску. Какая-то улитка, забыла, как ее… Или моллюск.

– Вроде бы murex trunkulus, spiritus vinorum, piannisimo, – бормотала Алиция. – Но я могу и ошибаться.

– Что?! Какие-то у тебя ассоциации, видно, коньяк сказывается… А последнее и вовсе не из этой области, не слышала я ни о пьяном, ни о музыкальном моллюске.

– Все равно интересно. Пожалуй, я эту книгу прочту.

Вот, попалась книга на тему, которой мы с подругой интересовались с ранней молодости. Я тоже напрягла память, но ничего подходящего не вспомнилось. Решение подруги я одобрила.

– Прочти, прочти и мне перескажешь. Видишь, какие интересные книги стоят у тебя на полках?

Тысяча восемьсот шестьдесят второй год, – сообщила нам Мажена. – Так здесь написано, во всяком случае. Минутку, имеется и подзаголовок: «Приводятся некоторые старинные рецепты изготовления и использования природных красителей, которые до сих пор хранились в тайне». Точка. Что скажете?

– Прекрасно. Отложи ее в сторону, очень интересная книга.

Мне не давал покоя пурпуровый краситель, и я попросила подругу, если ей встретится в книге его греческое название, непременно мне сообщить, ибо алкогольные моллюски меня никак не устраивали. Пока же решили перейти к следующей книге.

– Иоанна, ну что там у тебя?

– Вот именно! – торжественно объявила я. – Нечто!

Я сняла с полки предполагаемый ценный памятник старинной письменности и вдруг услышала, как внутри этого толстенного тома что-то брякнуло. Послышалось? Поднеся том к уху, я встряхнула его. Забренчало сильнее.

– Эй, девушки! Тут что-то странное. Я вовсе не хочу проникать в тайны почтенного датского семейства… вру как сивый мерин, как раз очень даже хочу, но считаю неприличным… впрочем, сами посмотрите.

И подала им книгу. Алиция, передавая книгу Мажене, тоже потрясла ее, Мажена, получив раритет из ее рук, сделала то же самое. Книга послушно бренчала. Мы переглянулись.

– Книга как книга, – начала было Алиция, но Мажена не очень вежливо перебила:

– И никакая это не книга. Скорее коробка.

– Прекрасно! – обрадовалась я. – В этом доме мало коробок, вот еще одна появилась. Алиция будет довольна.

Алиция не отзывалась, кажется немного пристыженная. Мажена внимательно разглядывала коробку со всех сторон.

Мне было скучно торчать на высоте, и я завела разговор из-под потолка:

– Алиция, когда последний раз просматривались эти книги?

Подумав, Алиция постаралась дать по возможности точный ответ:

– Этот дом Торкиль строил лет сорок назад, ну, сорок пять. Когда я вышла за него… вот не помню, стояли ли они тут уже тогда… Его мамаша была не очень старой и весьма энергичной женщиной…

Я знала, что Торкиль был старше Алиции на десять лет. Он входил в разряд младших детей мамаши, младше его была лишь одна сестра, Кирстен. Остальные были намного старше его. Родительнице в момент появления Торкиля на свет было около сорока, Кирстен она родила спустя пять лет. Датчане долговечные…

Поскольку моя подруга не захотела продолжать исторические изыскания, пришлось самой поднапрячь память. Вроде бы Торкиль, когда строил дом, уже развелся со своей первой женой и домом занимался практически вдвоем с сыном Туре. Вивиан бросила мужа вместе с сыном, и я опять подивилась, чем эта баба руководствовалась, отказываясь от такого честного и порядочного мужа. Ну понимаю, будь она легкомысленной красавицей… Так нет же. Внешность коровы, ум курицы, характер амебы… Да черт с ней, главное, мамаша Торкиля очень сочувствовала одинокому, брошенному сыну и изо всех сил помогала ему. Остальные ее дети к тому времени уже устроили семейные гнездышки, да и семейная жизнь их не оставляла желать лучшего. А младшенький и жены лишился, и дома не имел. Я собственными ушами слышала от Торкиля, когда мы с Алицией еще только приехали в Данию, каких трудов ему стоило одному, лишь с помощью десятилетнего сына укладывать черновой пол под весь дом, после того как рабочими был заложен фундамент и вырыт подвал. На все работы денег у начинающего архитектора не хватало. Смешно тогда мы общались. Алиция только приступила к познаванию сложностей датского языка, пользовались мы в основном немецким да жестами и картинками. Ведь все трое разбирались в архитектуре.

– И в основном это мамаша обставляла мебелью ваш дом, – высказала я догадку, заставив подругу бросить вверх, на меня, недовольный взгляд. А я уже не могла остановиться: – Так вот откуда портрет фривольной прабабушки, пугающий меня по ночам! Вот откуда занимающая всю маленькую комнатку фисгармония, на которой никто никогда не играл за последние сто лет. И она же, мамаша то есть, заставила вас взять фамильную библиотеку. Как же, помню, завещание… Алиция, не обижайся, прошло столько лет, это уже перестало быть тайной. Мне известны твои взаимоотношения со свекровью, она тебя любила и хотела, чтобы именно тебе достались самые дорогие ее сердцу фамильные ценности. Теперь обе перестали заниматься книгами и уставились на меня, Мажена с интересом, Алиция недовольно. И не выдержала.

– Ты не считаешь, что не мешало бы уважать некоторые чувства людей? – спросила она злым голосом.

– Очень даже считаю, – ответила я, тоже не тая злости. – Может, даже и все. Я и уважаю. Вот только не понимаю, зачем из этого делать тайну особенно если чувства благородные? Зачем стыдиться того, что именно тебе завещано все это имущество? Туре в свое время согласился с этим, а теперь и вовсе умер. Детей у него не осталось. Так что ты теперь единственная наследница и должна примириться с данным фактом.