Эхо чужих грехов - Марта Таро Страница 14

Графу Бельскому становилось всё хуже, и Катя боялась даже думать о том, что могло теперь случиться в любую минуту. Она привычно сидела у постели отца, с жалостью глядя на исхудавшее лицо. Казалось, что Павел Петрович уже не здесь и принадлежит другому миру. Вдруг веки больного дрогнули, и он открыл глаза. Взгляд отца казался осмысленным, и Катя обрадовалась. Граф слабо махнул рукой – поманил и прошептал наклонившейся дочке:

– Катюша, я скоро умру. Обещай мне, что, когда приедет выбранный государем жених, ты не скажешь ему правды. Пусть он не знает, что ты «не та» невеста. Промолчи и выходи замуж. Я должен уйти спокойным за твоё будущее.

Глаза Павла Петровича слезились. Он так ослаб! Не в силах отказать отцу в последней просьбе, Катя поцеловала его впалую щёку и прошептала на ухо то, что он хотел услышать. Глаза графа закрылись, и он опять впал в забытьё. Пусть будет так, как хочет папа, а его дочь смирится со своей судьбой!..

Стук в дверь отвлёк Катю от горьких мыслей. Заглянувший в спальню дворецкий сообщил, что по поручению императора в Бельцы прибыл светлейший князь Черкасский и просит о встрече с хозяином дома.

«Я обещала папе!» – напомнила себе Катя.

Она велела передать гостю, что граф очень болен и не принимает, но его дочь Екатерина Павловна встретится с посланцем императора через два часа в голубой гостиной.

Вот и пришло время выполнять свои обещания… Катя сидела рядом с отцом и не понимала, что делать дальше. Как она будет говорить с «женихом», если не может справиться с собственными тоской и отчаянием? Как собраться с мужеством? Пойти в зимний сад, посмотреть сквозь резную листву на снег за окном? Наверное, это поможет.

Сегодня в Катином убежище было светло и покойно: за стеклом клонились к земле заснеженные ветви яблонь, солнце уже зашло, но небо ещё оставалось светлым в ярких малиновых полосах.

«К морозу, что ли?» – равнодушно спросила себя Катя. Покой зимнего сада не помог. Она искала в себе хотя бы отзвук каких-то желаний, ведь ей предстояло соединить жизнь с незнакомым человеком, но ничего она не чувствовала. Вместо сердца в её груди лежал грузный и чёрный ком. Катя поглядела на закат за окном, отвернулась и пошла в гостиную навстречу своей судьбе.

Алексей мерил гостиную шагами. Он пришёл раньше назначенного времени – его гнало нетерпение. Что за сюрприз ждал его здесь?

Бельцы оказались крупным имением, дома в деревнях выглядели ухоженными, заснеженные поля – бескрайними, а сам господский дом правильнее было бы назвать дворцом. Обстановка тоже не оставляла сомнений в том, что хозяева богаты и не лишены вкуса. Похоже, что этот брак станет делом выгодным, но только что делать с собственной душой?

Черкасский вовсе не собирался коротать свои дни рядом с раздражённой и несчастной женщиной. Чтобы сделать жизнь хотя бы сносной, он надеялся сначала очаровать невесту, а потом подчинить её своей воле. О собственных чувствах Алексей не беспокоился, раз его женили насильно, он считал себя вправе сохранить былые привычки. Воплощая свой план в жизнь, на первое свидание он одевался с тщанием лондонского денди.

Чёрный фрак, накрахмаленная рубашка и белый шёлковый галстук, виртуозно завязанный камердинером-французом, оттеняли угольные глаза и кудри Алексея, а серый атласный жилет внёс в щегольский облик ноту изысканности, сделав его безупречным. Оценив своё отражение в зеркале, Алексей решил, что задуманного эффекта добился, теперь хотелось, чтоб и таинственная «невеста» оценила его труды.

В коридоре раздались лёгкие шаги, лакей с поклоном распахнул дверь перед высокой тоненькой девушкой в простом чёрном платье. Голову её покрывали тёмные кружева. Девушка шла, склонив голову и глядя в пол. Выйдя на середину комнаты, она остановилась, собралась с духом и подняла на гостя блестящие светлые глаза. Алексей оторопел: перед ним стояла незнакомка, так заинтриговавшая его в церкви. Ну и ну! После стольких ударов судьбы он получил царский подарок: навязанная против воли невеста оказалась очаровательной девушкой, так поразившей его при первой встрече.

– Ваша светлость, – заговорила вошедшая, – вы прибыли к моему батюшке, но он не может вас принять. Отец очень болен, почти всё время без памяти.

На глаза девушки навернулись слёзы, и она замолчала. Всё могло получиться даже лучше, чем князь надеялся, и он взялся за дело:

– Позвольте представиться. Меня зовут Алексей Черкасский, я приехал сюда по поручению государя для того, чтобы выполнить его волю и просьбу вашего батюшки. Но в письме императора ничего не написано о моей невесте, может, вы расскажете мне о ней?

Алексей с замиранием сердца ждал слов, что невеста скоро выйдет, но девушка просто, даже как-то буднично сообщила:

– Я – дочь графа Бельского, Екатерина Павловна, и, если такова воля государя, я – ваша невеста.

Черкасский задохнулся от восторга, но теперь важно было не спугнуть невесту.

– Пожалуйста, называйте меня Алексеем, – мягко сказал он и попросил: – Позвольте поцеловать вашу руку в знак того, что мы теперь знакомы.

Девушка покраснела, но расцепила сжатые в замок руки. Он взял тоненькие пальцы, задрожавшие в его ладонях, и поцеловал. Хотя Черкасский пребывал в полном восторге, его невеста забеспокоилась и руку отняла.

– Пожалуйста, проходите в столовую, – пригласила она, направляясь к двери.

Алексей последовал за девушкой, любуясь её гибкой фигуркой. Он вдруг заметил, что по чёрному шёлку платья струится вниз толстая каштановая коса. Таких длинных волос Черкасскому ещё не приходилось видеть – коса спускалась ниже колен. Навязанная царём невеста была великолепна!

Огромный овальный стол сервировали на двоих. Приборы поставили ровно посередине – друг напротив друга. Алексей пододвинул стул невесте и, обойдя бесконечный овал столешницы, сел напротив. Катя кивнула слугам, и им начали подавать блюда.

– Вы извините, ваша светлость, я всё время с отцом, поэтому не знаю, что вам приготовили, – смущённо повинилась юная графиня. – Но вы не беспокойтесь, у нас очень хороший повар-француз. Папа выписал его из самого Петербурга.

При упоминании об отце на глаза девушки вновь навернулись слёзы, и, пока она их вытирала, кружевной шарф соскользнул на плечи, открыв разделённые прямым пробором каштановые волосы. Юная графиня трогательно походила на грустную Мадонну с картины Рафаэля, увиденной её женихом в Дрездене.