Оскар за убойную роль - Анна и Сергей Литвиновы Страница 14

Так что и гадать не надо, куда ей ехать вечером в понедельник – когда срочно понадобилось пожаловаться на жизнь!

Едва выйдя от отчима, Таня достала мобильник и нажала клавишу быстрого набора. (Макс шел у нее под третьим номером. Впереди были только мама и Валерочка. Сзади – Синичкин, Полуянов и тем более все подруги.) Когда Макс ответил, она требовательно спросила:

– Ты дома?

– Ой, Танечка, – обрадовался Макс. – Ну-ка, скажи мне: стихотворное послание трубадуров, семь букв, четвертая – «ц».

Вот так: два мира, два образа жизни. У кого-то – жизнь рушится, а у другого самая насущная проблема – кроссворд разгадать.

– Канцона, – отрезала Татьяна. И предупредила: – Я сейчас к тебе приеду. Только готовься: у меня тут – полная канцона. В смысле – конец. Капут. Аллес.

Тон Макса сразу изменился. Таня с удовольствием услышала шелест – это полетела на пол газета с кроссвордом – и тревожные нотки в его голосе:

– Можешь рассказать, что случилось?

– Могу. При личной встрече. Ну, все, выезжаю.

– Подожди, – не отставал Макс. – У тебя такой голос… Лучше я за тобой приеду.

– Не надо, – отказалась Таня. – Мне машина нервы успокаивает. Буду минут через двадцать.

– Только осторожненько, ладно? – попросил Макс.

– Вот затрепыхался, – пробурчала Таня. – Тоже мне, квочка-наседка!

– Не ершись! – беззлобно одернул Макс. – Я просто прошу тебя не гнать, вот и все. Давай, жду. Разогреваю пиццу.

Таня положила трубку и впервые за этот долгий день улыбнулась. Как приятно, когда хоть кто-то не говорит с тобой о делах и не устраивает разборки. А просто ждет тебя и греет к твоему приходу элементарную замороженную пиццу.

* * *

Макса можно любить за одну улыбку – неширокую, одними глазами, но такую теплую. Она как море в солнечный день – в ней слепящая синева, искорки волн, нежная пена прибоя…

К улыбкам мужчин Таня обычно относилась недоверчиво. Она судила по себе: ведь очень часто сама улыбалась не от души, а с умыслом. Когда, например, нужно, чтобы гаишник не отобрал права. Или если хотела усыпить бдительность несговорчивого оппонента по сложным переговорам… Так и с мужчинами – чем искреннее они тебе улыбаются, тем больше оснований держать ухо востро: мало ли что скрывается за чарующим, беззаботным оскалом? Ладно, если тебя хотят примитивно в койку затащить – а если у мужика другой умысел? Взять, например, Димку Полуянова. Таня его уже давно раскусила: раз сияет в тридцать два зуба, значит, денег в долг попросит. А шеф, Андрей Федорович, ярче всего улыбается перед тем, как устроить подчиненным грандиозный втык.

И только Макс – проверено неоднократно – никаких личных корыстных целей своей улыбкой не преследует. Таня часто приставала:

– Чего ты светишься? О чем-то приятном подумал?

Максим недоумевал:

– Приятном? А что у нас приятного?..

– Вот и я говорю, – подхватывала Таня. – На улице дождь, на работе у тебя, сам рассказывал, – завал, и в ресторане нас с тобой сейчас чуть не отравили… Ну, и чему улыбаться?

– Тебя это раздражает? – не понимал Макс.

– Конечно, – бурчала она. – На душе кошки скребут, а ты сияешь, как медный пятачок.

– Хорошо, я буду грустным, – покорно соглашался он. Пытался спрятать улыбку, хмурил брови – но, конечно, не удерживался: тут же фыркал и начинал сиять пуще прежнего.

– Ты как младенец, – пожимала плечами Таня. – Только они ржут без причины.

– А ты откуда знаешь про младенцев?

– Мама рассказывала.

– Ах, мама! – беззаботно откликался Макс и тянулся к Тане с поцелуями.

Она делала вид, что рассержена и отворачивается, – а на самом деле едва сдерживалась, чтобы не встать на цыпочки и не поцеловать Макса в беззаботный, смеющийся глаз…

Вот и сегодня – Макс распахнул дверь и немедленно затопил Татьяну своей фирменной улыбкой. И она – уж насколько не в духе была! – не удержалась, растянула губы в ответной гримаске.

– Улыбаешься. Уже хорошо, – похвалил Макс.

Он ласково обнял Таню за плечи, провел в квартиру, усадил на пуфик разуваться.

– Проходи, рыбка моя золотая!

И ни вопроса о том, что случилось: изучил уже Танин характер. Знает, что она терпеть не может, когда на нее с порога набрасываются с расспросами.

– Пицца готова, вино охлаждается. На кухне поедим или в комнате?

Тоже грамотно предложил – чтобы Таня сама выбирала. Если ужинать в кухне, где нет ни телика, ни DVD-проигрывателя, – значит, обсуждать ее проблемы они начнут прямо за едой. Но можно уйти в гостиную, спокойно, под бормотание телевизора, съесть пиццу, а к неприятному разговору вернуться за чаем.

– Сначала поедим. Можно на кухне, но без расспросов. Потом будешь меня жалеть. Ну а после, может, я тебе все и расскажу, – ворчливо сказала Таня.

И подумала: «Все-таки я нахалка! Чем больше Макс со мной носится, тем больше я наглею!» Но, с другой стороны, как не наглеть, если Макс – безотказный? Что ни попроси – массаж, кинопремьеру или суси в два часа ночи – все будет. И на ворчливый тон вкупе с командными нотками Макс никогда не обижается. Вот и сейчас спокойно сказал:

– Ну, тогда пошли в кухню! Совместим два в одном: я и кормить тебя буду, и жалеть.

Стол уже был накрыт – по мужским меркам, вполне пристойно: и тарелки стоят, и ножи с вилками лежат. Шпроты, правда, остались в консервной банке, зато жестянка красуется на фарфоровом блюдце. Макс даже про хлеб не забыл – нарезал целую гору толстых ломтей, будто взвод оголодавших солдат собрался кормить, а сверху хлебной кучи поместил украшение – веточку петрушки.

Таня вновь не удержалась от улыбки. Цапнула петрушку, отправила ее в рот, проворковала:

– Какой ты смешной!

– Ну, вот. Разрушила всю композицию, – упрекнул ее Макс.

Он обвязался фартуком и взялся нарезать пиццу. Задача оказалась непростой: то маслина под нож попадет и разлетится, словно детская бомбочка, то сыр не слушается – вместо того чтоб резаться, расслаивается на сопли-тянучки.

– Горе ты мое, – вздохнула Таня.

Отобрала у Макса нож и порубила пиццу сама.

– Пицца – высший класс. Я ее своими руками улучшил, – похвастался Максим. – Долил кетчупа, побросал соленых огурчиков…

Таня только руками развела:

– Ну, ты даешь! Пицца-то – с тунцом!

– Ну и что? – не понял Макс.

– Тунец и соленые огурцы, сам подумай! Они ведь не сочетаются!

– А ты попробуй! Пальчики оближешь! – продолжал хорохориться он.

Таня пожала плечами и попробовала. М-да, вкус более чем странный. Смесь соленого с очень соленым… Но вообще-то в таком сочетании что-то есть…