Бестия высшего света - Татьяна Луганцева Страница 14

И Яна сдалась. Она во всех подробностях рассказала, что с ней произошло.

– И какого черта ты произнес что-то типа «вот ты где…»?

– Ты решила, что мои слова относились к тебе? Приняла меня за маньяка? – рассмеялся Эрик.

– А ты бы что сделал на моем месте? Наши силы не равны, я могла выиграть, только используя внезапность. Вот и напала первой. Ведь со мной так подло поступили и выкинули на свалку…

– Почему же ты не рассказала все Леонардо?

– А кто меня тут слушал? – взорвалась Яна. – Мне даже позвонить не дали! Даже не сказали, убила я тебя или нет! Что мне вообще было думать-то?!

– Я все понял, – вдруг быстро сказал Эрик, тут же вскочил с места и исчез за дверью.

«Вот тебе и на!» – удивленно подумала Яна.

Вскоре за ней вернулась конвоирша и отвела в камеру. Леонардо наша арестантка больше не видела. Она поняла одно: ее обвели вокруг пальца, все узнав и бросив.

«Что-то в последнее время меня все бросают… Старая я, что ли, стала?» – тяжело вздохнула госпожа Цветкова.

Но в камере Яну ждало веселье в полном смысле этого слова. Ее соседка Ядвига полусидела на своей койке уже изрядно навеселе, а на койке Яны лежала абсолютно полная бутылка виски.

– Это я тебе оставила! – сообщила Ядвига и икнула.

– А сама чего пила?

– То же самое. Бутылочку уговорила, а пустое стекло тут же унесли… Видишь, какая я честная, все пополам!

– А где еда? – сглотнула Яна.

– Вот с ней напряженка – было всего два маленьких, паршивеньких бутербродика. И я их съела…

– Как ты могла?! Их же было два!

– Они были невкусные и проскочили как-то незаметно, – попыталась успокоить ее Ядвига.

– Да мне бы сейчас хоть засохшую лепешку из-под коровы! – сокрушалась Яна.

– Правда, невкусные, – снова «подбодрила» ее Ядвига. – Ладно, выпей и расслабься, не в ресторане. Говори, куда ходила? Не пытали?

– Я говорила с человеком, которого, как мне казалось, убила, – ответила Яна, откупоривая виски.

– С самим Эриком Рейнхольдом? – встрепенулась Ядвига.

– С самим.

– Ты же вроде отправила его в больницу?

– Плохо отправила, значит. Жив, здоров… нет, конечно, не совсем здоров… Несколько подпорчено личико, но на ногах и вполне резво бегает.

– И что он сказал? – Ядвига как будто протрезвела.

– Сказал, что любит меня, – с серьезным видом ответила Яна. Но не выдержала и расхохоталась. – Что за глупый вопрос? Конечно, спрашивал, за что я его прогладила ведерком по головушке. Ответила, что не виновата. То есть все как было, так и рассказала…

– А он что? – Ядвига превратилась в слух.

– Ничего… ушел, – пожала плечами Яна.

– И все?!

– Все.

– Так… Точно – пей! Ты здесь теперь надолго, если Эрик тебе не поможет, то есть не откажется от обвинения, – сказала Ядвига.

– А что, разве он тут все решает?

– Так ты до сих пор не знаешь, кто он такой? – Ядвигу, у которой подозрительно покраснело лицо, потянуло на доверительный разговор.

– А разве меня тут кто просветил? Вернее, несколько ранее ты просветила меня, мол, он хлыщ, бабник и прощелыга, – беззаботно мотнула хвостом из длинных волос Яна.

– Я?! – Ядвига чуть с койки не упала. – Я такого не говорила!

– Конечно, говорила. Мол, симпатичная мордашка, «золотая молодежь». А следовательно, проводит время на тусовках…

– Да он же принц!

– Ага, и король в придачу, – кивнула, усмехнувшись, Яна.

– Я не шучу… Он – принц древнего рода Рейнхольдов. Живет в замке, полностью закрытом для посещения туристов, очень замкнуто, отказывается от встреч с журналистами и от приглашений на тусовки. Одно время вообще ни с кем не общался, люди даже волновались, не болен ли он душевно, не умер ли, не уехал… Но в последнее время Эрик чаще стал появляться на людях. Причем его не отличишь от обычного гражданина, он отказался от всех привилегий, полагающихся ему, – от телохранителей и церемонного обращения. Здешний народ его очень любит. Столько, сколько он делает для простых граждан, никто не делает! Эрик ведет совершенно аскетический образ жизни, имея миллиарды. Между прочим, приют, где тебя повязали, построен и работает тоже на его деньги.

Ядвига что-то еще долго и нудно говорила, но Яна ее уже не слушала. Сначала у нее отрубилось зрение, а затем и слух с речью. Произошло это явно на нервной почве. Она залпом отпила из бутылки (причем нельзя сказать, что это доставило большое удовольствие) и легла на койку, приложив бутылку ко лбу.

– Ты чего? – забеспокоилась Ядвига. – Яна, не шути… Тебе что, плохо?

– А ты думаешь, хорошо? – буркнула Яна, когда к ней вернулся дар речи. – Ну почему я такая непутевая? Мой молодой человек пригласил меня в Швейцарию, то есть попросил приехать сюда, чтобы чем-то ему помочь…

– Чем ты ему можешь здесь помочь? – удивилась Ядвига, плотоядно сверля глазами бутылку сокамерницы.

– Вот и я о том же! Я должна была по прибытии в Берн ему позвонить и узнать, что делать дальше. А позвонить мне не дают. Да и что-то расхотелось, если честно. Что я скажу Карлу? Что я в Швейцарии и уже в тюрьме? Что я покалечила его собрата, то есть какую-то королевскую особу? Лучше умереть в тюрьме! – решила Яна, снова отхлебывая виски. – Ой, какая гадость! Наша водка лучше.

– Полностью с тобой согласна. Русская водка – золото!

– Скажи адрес, вышлю тебе вагон, – откликнулась Яна.

Ядвига вздохнула:

– Долго ждать придется – когда ты еще выйдешь…

– Не сыпь мне соль на рану…

– А знаешь что странно? – придвинулась к Цветковой Ядвига, облизываясь.

– Что? – поинтересовалась Яна, передавая ей бутылку, так как сама уже «окосела».

– Странно, что Эрик тебя не простил! Не может быть, чтобы все разговоры про его доброту и благотворительность были только лишь слухи. Он же, говорили, собаку не обидит, так неужели засадит женщину в тюрьму? Ну подумаешь, огрела ведерочком…

– Действительно, – согласилась Яна.

– Кстати, пару лет назад на него покушались, мужик какой-то стрелял, так Эрик в суде выступал, чтобы его простили…

– Получить мусорным ведром по башне обиднее, – вздохнула Яна. – А вообще, если тебя послушать, так ваш Эрик прямо святой!

– Так и есть, – подтвердила Ядвига, ощутившая себя самым счастливым человеком на свете, заполучив то, на что была нацелена. – Ты его просто не знаешь, а мы, швейцарцы, а особенно бернцы, очень любим принца. Когда ты рассказала, что убила или избила именно его, я не могла сразу поверить и прийти в себя!