Убийство Золушки - Алафер Берк Страница 14

– Стив Роман, – произнес он в трубку.

Стив – как Стив Маккуин. Роман – как гладиатор.

– С тобою все в порядке? – Мартин никогда не называл себя в телефонных разговорах.

В этом просто не было необходимости. Любой, кто хоть раз присутствовал на его проповедях, навсегда запоминал специфический голос проповедника. Стив впервые услышал его, когда один из его друзей привел его на церковное бдение в подвале тату-салона в Уэствуде пятнадцать лет назад. С тех пор он много раз слышал проповеди Мартина и лично, и на пленках или дисках, а теперь уже и по Интернету.

Все эти годы Стив все ближе и ближе приближался к внутреннему церковному кругу. Апологеты Церкви говорили именно о круге, когда имели в виду руководство Церкви. Никакой иерархии в ней не существовало. Мартин не был на вершине, он был в центре. И в этом центре он мог слышать слово Господне.

– Да, – ответил Стив. – И я, как всегда, благодарю вас за предоставленную возможность.

Когда Мартин решил расширить влияние «Адвокатов Господа», этой надконфессиональной Церкви, за пределы своей южнокалифорнийской территории, он направил Стива в Сан-Франциско. И хотя тот предпочитал солнечную и яркую Южную Калифорнию угрюмому и туманному Заливу, он всегда благодарил АГ за предоставленную возможность. Церковь сняла для него квартиру-студию в районе Маркет-стрит и нашла ему работу в компании «Кипсейф», которая занималась установкой охранных систем в жилых домах.

Но в основном Стив был благодарен Церкви за свою новую жизнь. Он перестал употреблять наркотики. Не причинял боль людям. С помощью Мартина Коллинза и АГ встал на путь служения Господу и бедным людям. Даже внешне он изменился. До того, как вошел в подвал под тем салоном, Стив был худым, немытым и с длинными запутанными волосами. Сейчас он легко делал сто приседаний и сто отжиманий каждый день. Ел здоровую пищу. Волосы у него были очень короткие. Он превратился в крепкого физически и духовно мужчину.

– Что я могу для вас сделать? – спросил Стив.

Роман считал себя частным детективом на службе Церкви «Адвокаты Господа». Он собирал всю грязь о бывших членах Церкви, которые пытались ей навредить, для этого он часто незаметно проникал в дома клиентов компании «Кипсейф». Когда Мартину шепнули, что федеральный прокурор заинтересовался источниками финансирования Церкви, именно Стив благодаря тщательному наблюдению смог доказать, что этот законник изменяет жене. Роман так и не узнал, как Мартин повел себя в этой кризисной ситуации – одно было известно точно: после того как Стив предоставил неопровержимые доказательства измены Мартину, все разговоры о возможных финансовых проверках прекратились.

В своей работе на АГ Стив не всегда действовал в рамках закона, но Мартин – да и он сам – смотрели на это как на вынужденный грех, необходимый для контроля над людьми, которые угрожали процветанию их Церкви.

– Да, мне надо, чтобы ты последил кое за кем. И послал им весточку, когда подойдет время.

Что-то в том, как Мартин произнес слова «послал им весточку», заставило Стива напрячься. Пожалуйста, только не это, подумал он, зажмурив глаза. Роман принимал свою жизнь такой, какой она была в этом городе, где он никого не знал, в этой шумной квартире, выходящей окнами на забитую транспортом улицу, только потому, что здесь он был лучшим человеком, чем в те времена, когда он сам принимал решения. Прошло уже много лет с того момента, когда Стив в последний раз причинил боль живому существу. А что, если, снова попробовав это, он втянется? Но Роман тут же велел себе не ставить под сомнение действия Верховного Адвоката Господа.

– Как скажете.

Судя по навигатору, установленному в машине Николь Меллинг, дорога в Пало-Альто должна была занять не больше часа после того, как она съедет с моста Золотые Ворота [26]. Было ясно, что прибор не принимает во внимание загруженность дорог. Сейчас она загорала еще в одной пробке, на этот раз в Дэли-сити. Николь посмотрела на ряды ничем не примечательных домов, расположившихся на склоне холма прямо над шоссе I-280. Что там было в той песне – вроде бы Питера Сигера [27]– об этом городишке? Маленькие коробочки на склоне холма, все похожие друг на друга, все сделанные из «ерунды»?

Неожиданно Николь вспомнила себя в возрасте семнадцати лет. Благодаря тому что она перескочила через пятый класс, в выпускном классе она была на год моложе остальных учеников, но значительно превосходила их в интеллектуальном смысле. Ее приняли во все университеты, в которые она послала документы: Гарвард, Стэнфорд, Принстон и далее по списку. Но ее родители попали в финансовую ловушку – они были слишком богаты, чтобы ее приняли на бесплатное обучение, и слишком бедны, чтобы самим оплачивать ее обучение в таких университетах. Поэтому было решено, что Николь будет учиться в Беркли [28]. А потом она получила письмо о том, что в общежитии нет свободных бесплатных мест и ей самой надо искать себе квартиру.

Она помнила, как умоляла своего отца, перед которым на столе лежало открытое письмо: я смогу, папочка. Все свое время я буду проводить в аудиториях или в библиотеке, поэтому мне придется всего два раза в день проходить пару кварталов до квартиры и обратно. Там ведь даже установлены камеры слежения для безопасности.

Отец старательно отводил глаза, наматывая спагетти на вилку.

– Ники, ты слишком молода. Ты еще девочка. А мы говорим о Беркли, – это название он произнес так, как будто говорил о разрушенном войной городе в другом полушарии, а не университетском городке в шести часах езды от их дома.

– Мам, ну пожалуйста. Ну скажи ты ему. Я ведь никогда не попадала ни в какие истории. Спросите хоть учителей в школе. Я всегда делаю только то, что должна делать. Всегда. Я выполняю все правила. На меня можно положиться.

Мать мыла посуду в раковине, и даже в профиль Николь могла видеть ее поджатые губы.

– Мы все это знаем, Ники, но нас там не будет. И учителей твоих там тоже не будет. Там не будет вообще никого, кто сможет руководить тобой.

И только когда Николь расплакалась, ее мать закрыла воду, села за стол и взяла руки девочки в свои.

– Мы тебя знаем, Николь. Я знаю тебя лучше, чем себя, потому что ты мой ребенок. И мы не хотим потерять тебя.

Николь взглянула на отца, ожидая дальнейших объяснений, но тот только подтвердил слова матери коротким кивком и опять занялся своей пастой.

Тогда Николь так и не поняла, что хотели сказать ее родители, но вскоре выяснилось, что они действительно хорошо знали свою дочь. Николь сама была в ловушке, похожей на финансовую ловушку ее родителей – ее интеллект зашкаливал, а по жизни она была… абсолютным ребенком. Родители боялись, что она потеряется в толпе, но ее судьба, к сожалению, оказалась много хуже…