Следы апостолов. Секретная миссия - Эндрю Олвик Страница 14

Среди Гришкиных дружков-собутыльников были и такие, кто верил в истории о золоте Радзивиллов, которое по преданию сокрыто где-то в подземельях под замком. На всю жизнь хватит, говорили ему. Одни только Золотые Апостолы чего стоят. Постепенно Гришка втянулся, стал читать книги по истории, даже в Минск ездил. В его жизни появился новый смысл. Сокровища Радзивиллов целиком захватили его воображение. Он решил поставить поиски на научную основу и труды его увенчались успехом. Однажды он с дружками обнаружил засыпанный подземный ход, который мог вести к галерее, служившей тайником для княжеских сокровищ. Несколько ночей по очереди они копали, пробиваясь по колено в ледяной жиже вперед, навстречу неизвестному. Завал удалось преодолеть, и свет их фонарей уже выхватывал впереди низкие кирпичные своды уходящего в темноту коридора. Среди кирпичного щебня что-то сверкнуло. Григорий протянул руку пытаясь дотянуться до предмета, и в этот момент подпорка за его спиной предательски затрещала. Когда произошло обрушение, Гришка почувствовал, как сверху на него навалилась огромная масса, придавила, лишив возможности двигаться.

— Ааааааааааааа! Помогите! — закричал он изо всех сил, но ответом ему было лишь глухое эхо, метнувшееся где-то в темноте. Вот и все, молнией сверкнула мысль, и он потерял сознание. Впоследствии Гришка всех уверял, что сознание его не покидало, а лишь переместило его на какой-то иной уровень, где с ним разговаривал сам князь Радзивилл, который сказал ему, что, мол, ты, Григорий Михайлович, из княжеского рода и не пристало тебе ползать по подземельям.

Остальным повезло больше, и они смогли выбраться наверх. Спустя два часа Гришку откопали и вытащили вовремя подоспевшие бойцы МЧС. Приехала скорая.

— Надо бы его поскорее в больницу отправить, — сказал врач, ощупав костлявое тело кладоискателя. — Там сделают рентген и выведут его из состояния шока.

Пострадавшего, все еще сжимавшего в руке странный металлический амулет в форме шестиугольной звезды, с большим, отполированным до блеска камнем в середине, укутали в одеяло и, погрузив в скорую, отправили под вой сирены в городскую больницу. По дороге Гришка продолжал разговор с князем, требуя, чтобы тот представил ему неопровержимые доказательства его, Григория, княжеского происхождения, а так же открыл, где спрятал Золотых Апостолов. Что отвечал князь, так и осталось тайной, но по поведению пострадавшего было видно, что ответы его удов летворили.

В больнице быстро выяснилось, что внутренние органы не повреждены и все кости целы, чего никак нельзя было сказать о рассудке потерпевшего.

— Может, временное помутнение, а может, и навсегда, — сделал заключение психиатр. — Сейчас трудно сказать, он еще в шоке после пережитого. Вот пройдет некоторое время, там и видно будет.

Как бы там ни было, но случившееся явно пошло Гришке на пользу. Вскоре выяснилось, что вследствие пережитого стресса Григорий приобрел редкий и таинственный дар, который совершенно изменил его внутреннюю сущность. Еще в больнице он удивил всех своей способностью предсказывать события и угадывать карту, спрятанную на столе под газетой. Вокруг него сразу же образовался круг поклонников.

— Гриша, а какие сегодня на дежурной медсестре трусы? — спрашивал его, лежавший у окна сварщик Степан больше известный под кличкой Бурый. И тот убежденно отвечал:

— Простые белые с заштопанной дыркой на правой ягодице.

По палате проносился вздох восхищения.

— А лифчик? — не унимался Степан.

— Тоже белый, с узким кружевом и застежкой спереди, — ответствовал ясновидец. Убедиться в достоверности этого заявления мужики не могли, да и не пытались, по-детски поддаваясь его безапелляционности.

Кроме того, у Гришки открылась способность выводить людей из запоя и снимать боль одним лишь наложением рук. С тех пор у него началась новая жизнь, которую он принял как должное. Деньги у Гришки не переводились, так как поток страждущих не иссякал ни днем, ни ночью. За полгода он отстроил новый кирпичный дом, провел газ, установил на крыше спутниковую антенну и зажил, как говорили в округе, по-пански. Единственное, что его тяготило, так это отсутствие семьи. Однако будучи по натуре философом, Гришка считал, что все рано или поздно приходит к тому, кто умеет ждать.

Когда в дверь постучали, Серафима Ивановна как раз спустилась в подпол за баночкой варенья.

— Алька, открой! — крикнула она оттуда, — это, наверное, Гриша.

Григорию было чуть больше сорока. Редкие, чуть с сединой волосы были зачесаны назад, открывая высокий благородный лоб с большими залысинами с обеих сторон. Ранние морщины глубоко прорезали его узкое немного несимметричное лицо. Он улыбался, протягивая перед собой небольшой букетик полевых цветов, в котором торчала одинокая ромашка.

— Здравствуйте, — тихо произнес он, не решаясь войти в дом. — Это вам.

— Привет, — поздоровалась Алька. — Спасибо.

Она взяла протянутый ей букет и оглянулась в поисках, куда бы его пристроить.

— Заходи, Гриша, — сказала Серафима Ивановна, тяжело выбираясь из погреба. — Вот внучка моя, наконец, пожаловала. Помнишь ее?

Григорий кивнул, присаживаясь на край стула. Алька сразу же отметила про себя, что в его осанке есть что-то благородное.

— Студентка, в университете учится. Будет практиковаться в исполкоме нашем, — продолжала Серафима Ивановна, обтирая подолом банку с вареньем. — Ну, что стоишь? Проходи, садись за стол. Сейчас чай будем пить.

За чаем Григорий разговорился.

— Если потопление не остановить, мы все погибнем, — сразу же сообщил он. — Каждый год планета теплеет на один градус. Нетрудно догадаться, что будет лет через пятьдесят.

— Ну, и что там нас ждет? — спросила Алька, с интересом разглядывая родственника, чьи апокалипсические теории забавляли ее.

— Океаны закипят, — с горестным видом ответил Григорий. — Всю землю покроют пустыни, а растительность выгорит на корню. Все как в Евангелии от Иоанна.

— Читала я, — отмахнулась Алька. — Меня это не парит, так как мы не доживем.

— Мы — да, — убежденно согласился Григорий. — Но наши потомки — вполне.

— Вот пусть потомки и забивают себе голову этим бредом. Меня сейчас больше интересует, есть ли тут у вас хоть один приличный магазин, где можно купить акварельные краски. Да не дрянь какую-нибудь, а хорошие, импортные.

— А вам зачем? — удивился Григорий. — Живописью балуетесь?

Алька смерила его ироничным взглядом.

— Балуются онанизмом, а живописью увлекаются, — отрезала она.

— Аля! — воскликнула Серафима Ивановна. — Что ты такое говоришь?!

— Маслом тоже пишете? — снова задал вопрос Григорий, не обращая внимания на протесты родственницы.

— И маслом, и углем, и акварелью, и даже помадой на зеркале, — гордо заявила Алъка. — Думаю выбраться на этюды дня через два. Еще в Минске мечтала сделать несколько набросков замка.