Год козла отпущения - Татьяна Луганцева Страница 14

Московский медицинский институт произвел на Яну гнетущее впечатление. Войдя внутрь, она направилась к лестнице.

– Эй, гражданочка, вы куда? – побежал за ней охранник и получил легкую пощечину.

От неожиданности мужчина превратился в изваяние, а Яна набросилась на него со словами:

– Да как вам не стыдно указывать женщине на возраст?!

– Я? Я не указывал на возраст, – не понял охранник.

– Как же! – сузила глаза Яна. – «Эй, гражданочка!» Это еще что такое? То есть что я студентка, у вас и мысли не возникло? Мол, старая тетка идет, сразу видно! Так подумали? Признайтесь!

– Да ничего я не думал. Ну, просто вижу, идете… Ну, работа у меня такая, – совсем стушевался охранник.

– А вы мне не нукайте! Я не лошадь. Хреновая у вас работа – женщин обижать! «Гражданочка»! – хмыкнула Цветкова. – Где у вас тут кафедра психиатрии?

– Восьмой этаж, направо.

Яна крутанулась на каблуках и поспешила к лифту.

– Только, извините, это не больница, тут вас принимать не будут! Это институт! – крикнул ей вслед охранник.

Яна еле сдержалась, чтобы не нахамить, и с силой нажала на кнопку вызова лифта.

Поднявшись на восьмой этаж, она прошла по коридору до двери с табличкой: «Заведующий кафедрой». По дороге Яна встретила нескольких студентов, весело болтающих друг с другом, и ее охватила ностальгия. Когда-то и она была так же юна, гордилась, что учится на врача, вся жизнь была впереди, громадье планов.

«Старею, что ли?» – нахмурилась Яна и открыла дверь кабинета.

И сразу же попала в неловкую ситуацию. Дело в том, что в кабинете находились двое, мужчина и женщина, и они страстно целовались. При звуке открывшейся двери они отпрянули друг от друга и выглядели сильно смущенными. Мужчине было около пятидесяти, женщине значительно меньше. Он закашлялся, засуетился. Она посмотрела на часы, которых у нее на руке не было, и сказала, что ей срочно куда-то пора.

Ни мужчина, ни Яна не стали ее задерживать.

– Извиняться не буду, – сразу же сказала Яна, когда девушка ушла. – Я знаю правила. В служебные кабинеты не стучатся, потому что они служебные, – подчеркнула Яна слово «служебные». – А это не подразу-мевает, что там будут заниматься черте-те чем.

– Я так полагаю, Яна Карловна? Жена Ричарда? – спросил мужчина, несколько приходя в себя.

– Она самая. Только бывшая жена. А вы Илья?

– Илья Леонидович! – Он элегантно поцеловал ее руку. – Очень приятно! Ричарда знаю давно и много слышал о вас!

– Вы не сказали – хорошего, – хмыкнула Яна.

– Что? – не понял Илья Леонидович.

– Слышали обо мне много хорошего, обычно так говорят, – пояснила она.

– А, нет! Конечно, хорошее! – засмеялся Илья Леонидович. – Ричард весьма тактичный человек, и он вас любит.

– Ага! – кивнула Яна и, не дожидаясь приглашения, плюхнулась в удобное кресло.

– Прошу прощения за то, что вы стали свидетельницей несколько фривольной сцены, – хорохорился Илья Леонидович. – Надеюсь, это не испортило вам настроения? – Почему-то он весь светился как медный начищенный таз.

– Вы о чем? О том, что встречаетесь с женщиной, которая годится вам в дочери? А дома-то вас наверняка ждет жена! Ну что вы, это совсем не портит мне настроение. Просто убивает веру в человечество в целом и в мужчин в частности, – ответила Яна. – А пластырь у вас есть? – неожиданно спросила она, не меняя интонации.

– Зачем? – не понял несколько обескураженный Илья Леонидович.

– Рот себе заклеить, пока еще чего-нибудь не наговорила. Мне же ваша помощь нужна! – вздохнула Яна.

Седовласый мужчина улыбнулся:

– Ричард говорил, что вы оригинальная женщина…

– Но вы даже не догадывались, что настолько, – закончила за него Яна.

– Оригинальность – не самое худшее качество, а иногда даже выигрышное. По крайней мере, тебя никто не забудет, – сказал психотерапевт.

– Вот это вы в точку попали! Такое не забывается! – согласилась Яна.

– Чай? Кофе? – спросил Илья Леонидович.

– Кофе, – кивнула Цветкова.

– Сахар, сливки?

– Просто черный кофе, – ответила она и, немного помолчав, добавила: – Я вас не тороплю, конечно, но у меня очень мало времени.

– Тогда перейдем сразу к делу. Насколько я понял, вам нужен специалист по восстановлению памяти?

– Причем в кратчайшие сроки! – подтвердила Яна.

– И то, что это невозможно…

– Это я тоже знаю, – перебила его Яна, – и все же я у вас.

Илья Леонидович выключил кофеварку и поставил перед Цветковой чашку с ароматным кофе.

– В России, да и в мире людей с удивительными психотерапевтическими способностями по пальцам можно пересчитать, – сказал Дорохов, усаживаясь напротив Яны. – И Патрик Ривс – один из них.

– Интересно.

– Я расскажу вам его историю, так как имею честь быть с ним знакомым. Мама у Патрика была наполовину полячка, наполовину русская, но жила в Советском Союзе. Она профессионально занималась плаванием и греблей на байдарках. Однажды Ангелина вместе с командой полетела на международные соревнования в Австралию. И там, прогуливаясь по берегу океана, она впервые увидела красивых, загорелых молодых людей с досками под мышкой.

– Серферы? – догадалась Цветкова.

Илья Леонидович кивнул и продолжил:

– И как только у Ангелины заканчивались тренировки, она бежала на пляж и часами смотрела, как эти парни и девушки творят на волнах поистине чудеса, покоряя морскую стихию. Никаких тебе нудных тренировок, заплывов туда-сюда, а полная свобода и раскрепощение. К тому же она влюбилась в одного из серферов и попросила политического убежища в Австралии, стала, так сказать, предателем родины. Зато вышла замуж по большой любви за того парня-австралийца, и он научил ее искусству серфинга. Жили они в небольшом, уютном доме прямо на берегу океана и наслаждались любимым делом.

– Не жизнь, а сказка, – прокомментировала Яна.

– Да, только ничего не бывает идеально. Ангелина очень скучала по родине, ностальгия ее замучила, понимаете? В Советском Союзе у нее остались мать и сестра, а ее к ним не пускали.

– Когда она принимала такое решение, должна была понимать, к чему это приведет.

– Может, и понимала, но не до конца, молодая была, любовь захлестнула, – развел руками психотерапевт.

– Ну, любви, как известно, все возрасты покорны, – не удержалась Яна.