Пожинатель горя - Сергей Владимиров Страница 14

И уже вслух:

— Чем же тебя не устраивает Викто́р?

Она проглотила оскорбление, будто не разобрала его, на второе же мое замечание страдальчески призналась:

— С ним надоело. Как начнет бородой елозить, у меня несколько дней потом раздражение, и брюхом потным шлепать, того гляди, раздавит… противно…

— Попробуй с его сынком. Почему же я крайний?

— А ты не догадываешься? — В ее голосе послышалась странная хрипотца, а маленькая рука уже гладила спелую крепкую грудь, скользнула под тряпочку, именуемую юбкой, глубже, еще глубже… — Потому что я хочу тебя. Здесь. Прямо сейчас.

Как дикая кошка, она запрыгнула мне на колени и притянула к себе. Я стал отпихивать Ингу, но она уже оплела мою спину руками, обхватила бедра стройными точеными ножками. Я предпринял попытку встать, но потерял равновесие и вместе с девушкой свалился на пол. Вывернулся, оказался над ней, хотел оторваться, но она крепко зажала мою голову между колен. Кровь закипела у меня в голове, бурля, хлынула вниз живота. «Что я потеряю, если трахну эту шлюху? — лихорадочно заработали инстинкты. — Не влюблюсь же, в конце концов. Всего лишь выплюну застоявшееся семя и вновь начну задавать вопросы».

Моя рука автоматически дернула молнию на джинсах. И в это время в замке входной двери заскрежетал ключ.

Взвизгнув, девица разжала импровизированные тиски, в панике отползла от меня. Я вскочил на ноги раньше ее, да вот незадача: от резкого рывка язычок молнии обломился, застегнуть ширинку стало невозможным, а по сравнению с такой убийственной уликой ни мое раскрасневшееся лицо, ни прерывистое страстное дыхание не шли в один ряд. Пришедшему, кем бы он ни оказался, уже не докажешь, что я заглянул сюда лишь ради непринужденной светской беседы.

В прихожей послышались тяжелые шаги и громовой бас Виктора Евгеньевича Ланенского:

— Инга, ты дома? Ты…

Генеральный директор вдруг запнулся, по всей видимости обратив внимание на мои ботинки. А в следующую секунду из его глотки исторгся звероподобный рык:

— Кто у тебя? Он?!

Толстосум бросился в комнату, едва не своротив могучим плечом дверной косяк. Если бы я оказался у него на пути, он бы просто смел меня, как соринку, и не заметил, но я предусмотрительно сделал шаг в сторону, и Ланенский сначала увидел Ингу, спешно одергивающую свою юбчонку. Он застыл на месте, до сих пор не веря своим глазам, потом издал протяжный, утробно-рыдающий вой и стал медленно разворачиваться. Его спина напряглась, распирая добротный твидовый пиджак, кулаки сжались.

— Убью, — разобрал я.

И вот он увидел меня, и что-то случилось с его багровым свирепым лицом, оно разгладилось, приняло странное растерянное выражение. Я догадался, что ожидал он застать здесь кого-то другого. «Надо что-то сказать, — подумал я. — Как-то разъяснить ситуацию. Все-таки он мой клиент и платит мне деньги». Однако я не успел и рта открыть. Первой опомнилась моя соблазнительница. Из-за широченной спины Виктора Евгеньевича раздался ее истерический визг:

— Викто́р, что же ты смотришь?! Этот хмырь ввалился сюда, хотел меня изнасиловать! Оторви ему яйца! Ты мужик, в конце концов, или нет?!

— Не слушайте ее, — только и успел проговорить я.

Однако Ланенский не услышал меня. Расправа занимает какое-то мгновение, хотя в моем воображении она затягивается надолго. Я наблюдаю, как вращаются налитые кровью голубые глаза, как слюна брызжет с толстых лоснящихся губ управляющего «Миллениума» и белыми пузырящимися каплями остается поблескивать в дегтярной растрепавшейся бороде. Интересно, красит он ее или радикально-черный цвет сохранился с молодости? Именно эти бестолковые мысли почему-то занимают меня в данный момент больше всего, сводя на ноль всякую реакцию. Я получил чудовищный удар в лицо, пролетел через всю комнату и прихожую, спиной открыв входную дверь. Следующий удар, уже слоноподобной ногой, заставил меня скатиться вниз по лестнице и протаранить головой мусоросборник. После чего наступили темнота, тишина и пустота…

— …неча тут пьяному валяться не в какой-нибудь коммуналке чай здеся люди солидные живут им такого безобразия не надобно итак все кровью захаркал еще и наблюешь вона отсюда покуда милицию не вызвала или кого из жильцов не попросила тебя вышвырнуть тута люди серьезные вмиг бультерьерами затравят.

Я открыл глаза. Надо мной склонялась старуха уборщица и уже вовсю охаживала меня половой тряпкой. Стоически терпя эти удары, я взглянул на часы. Без сознания я провалялся всего минут пятнадцать, а поначалу показалось, что целую вечность. И все же любопытно, красит ли бороду Виктор Евгеньевич? Застонав, я поднялся на ноги и поплелся вниз по лестнице, забыв о существовании лифта. Только выбравшись на улицу, ступив в липкий весенний снежок, я понял, что на ногах нет ботинок. Они остались там, в квартире, куда меня так навязчиво зазывали и откуда… Впрочем, не будем о грустном, Галкин. Ладно, что у тебя есть деньги на такси и ты спокойно можешь уехать отсюда.

К подъезду подрулила красная машина. Само собой, иномарка. Здешние жильцы сесть за руль отечественной постыдятся. Потухли фары, затих мотор, открылась дверца. Вот так встреча! Из салона появился жгучий брюнет, писаный раскрасавец Владислав Ланенский. Проходя мимо, он брезгливо взглянул в мою сторону, даже намеревался демонстративно плюнуть, но передумал и остановился.

— Ты, что ли, сыщик? — с наигранным удивлением осведомился он. — Чего позабыл-то здесь? И штиблеты где потерял?

Его черные кудри поигрывали на легком вечернем ветерке, глубокий синий взгляд выплескивал издевку и презрение.

— Да вот, развлекся немного. — Я уже в который раз проглотил горечь оскорбления и легкомысленным кивком указал на светящиеся окна последнего этажа.

Владислав отреагировал мгновенно.

— Ты… с Ингой? — прошептал он ошеломленно, подался вперед, даже занес руку для удара.

Этим он дал мне возможность немного поучить его. Перехватив тонкое запястье парня, я сделал ему подсечку и отправил отдыхать в склизкое месиво на обочине дороги.

— Лежать! — рявкнул я, когда он предпринял попытку вскочить и броситься на меня с кулаками. — Сильно же тебя зацепила эта кошка. Хочешь отбить у папаши? Добрый совет: лучше не рискуй. Он за нее башку оторвет. Я с Ингой всего лишь мирно беседовал, — здесь я слегка покривил душой, — когда он вошел в квартиру, заметил на пороге мои ботинки и стал все крушить.

Весь шарм Владислава, вся его глянцевая показная красота куда-то испарились, передо мной в подтаявшем сугробе полулежал-полусидел жалкий, обманутый в своих похотливых фантазиях парень.

Я недооценил его. Словно выпущенное катапультой, его длинное гибкое тело вылетело из сугроба, сшибло меня с ног, и вот уже Владислав пролет за пролетом штурмовал лестницу, а я едва поспевал за ним, слабо надеясь, что смогу воспрепятствовать неизбежному кровопролитию. Оказалось, он был неплохо натренирован — даже достигнув последнего этажа, ничуть не запыхался. У входной двери остановился, но не звонил и не стучал в нее, а вогнал в замочную скважину ключ: щелк — и Ланенский-младший уже в квартире… Тут на площадку вбежал и я, прыснул нервным смешком (получается, у них у всех есть по комплекту ключей от этого любовного гнездышка, неплохо, чтобы был и у меня), автоматически выдернул из замка оставленные им ключи, бросил в просторный карман кожанки.