Трубка Шерлока Холмса - Джун Томсон Страница 14

– Думаю, да. Должно быть, убийца вошел в гримерную и спрятался за ширмой в то время, когда мисс Бадд отсутствовала, поджидая за кулисами мадемуазель Россиньоль, чтобы проводить ее со сцены. Поскольку таков был заведенный порядок, значит, кем бы ни был убийца, он знал об этом. Следовательно, это не был кто-то посторонний. Скорее всего, его следует искать среди артистов или работников мюзик-холла.

– Недурно аргументировано, дружище! Вы так хорошо усвоили мой дедуктивный метод, что я начинаю опасаться за свои лавры. Далее мы можем сделать вывод, что, когда мисс Бадд покинула гримерную вторично, чтобы сходить за полпинтой пива, убийца вышел из-за ширмы и задушил мадемуазель Россиньоль ее собственным чулком.

Между прочим, обратите внимание на этот факт. Он крайне важен для расследования.

Остается один важный вопрос, на который, надеюсь, ответит Бэджер. В какое время убийца покинул гримерную? А вот, наверно, и привратник! – воскликнул Холмс, так как в дверь постучали. – Входите!

В ответ на приглашение в комнату вошел угрюмый человек в шапке и шарфе – тот самый, которого я видел раньше: это он выглядывал из каморки рядом со служебным входом. Хотя волосы у него были седые, длинные свисающие усы приобрели оттенок красного дерева из-за пристрастия к дешевому грубому табаку. Судя по запаху, распространившемуся в комнате при его появлении, он также любил крепкий эль.

У Бэджера нашлось что сказать о передвижениях мадемуазель Россиньоль и мисс Бадд, и немало.

– Да, я видел, как она уходит со сцены вместе с костюмершей, – сказал он, предварительно издав хрип, как старая фисгармония, которая неохотно берет первую ноту. – Из моей каморки мне все видно. Мисс Россиньоль вошла в гримерную, а Эгги Бадд через несколько минут выскочила за полпинтой портера для ее светлости. И я видел, как Эгги вернулась.

– Минутку! – остановил это словоизвержение Холмс, подняв руку. – Давайте-ка вернемся назад. Вы видели, чтобы кто-нибудь заходил в гримерную, пока мисс Бадд ждала мисс Россиньоль за сценой?

Бэджер надул щеки, обдумывая вопрос:

– Не скажу, что видел, сэр. Как раз в это самое время такая суматоха поднялась – за всем и не углядишь. Люди то и дело входили и уходили. А тут еще эти тюлени. Терпеть не могу дрессированных животных! – вдруг взорвался Бэджер в неожиданном приступе ярости. – Оставляют повсюду свои «визитные карточки», чтобы другие за ними убирали, и требуют рыбу и сырое мясо ни свет ни заря! Это уж ни в какие ворота! Да пусть лучше тут кувыркаются акробаты хоть каждый день!

– Да, конечно! – пробормотал Холмс. – Но, пожалуйста, давайте вернемся к нашей теме, Бэджер. Что случилось после того, как мисс Бадд возвратилась из пивной «Корона»?

– Она вдруг как закричит – прямо мороз по коже, сэр! А когда я пошел посмотреть, чт́о там стряслось, мадемуазель лежала головой на туалетном столике мертвая.

– Насколько я понимаю, вы с мисс Бадд обыскали комнату?

– Да, сэр.

– Но никого не нашли?

– Нет. И я до сих пор ломаю голову. Тот, кто это сделал, прямо-таки растворился в воздухе! Ведь он не выходил из двери гримерной – я точно знаю, – а в комнате его тоже не было. Тогда где же он был? Вот что мне бы хотелось знать.

– Вопрос по существу, – согласился Холмс. – И я приложу все усилия, чтобы на него ответить. А теперь поговорим о самой мадемуазель Россиньоль. Она француженка, не так ли?

– Француженка? – Бэджер презрительно фыркнул. – Да в ней ровным счетом нет ничего французского – разве что духи, которым она обрызгивает себя с головы до ног. Урожденная Лиззи Биггс – вот кто она такая. Родом из Бермондси. А уж гонору! Фу-ты ну-ты! Таких, как я, и за людей не считала. А чем это ей было так уж гордиться? Я ее знал, сэр, как облупленную. Из моей маленькой каморки мне все видать.

И он весьма многозначительно подмигнул, недвусмысленно намекая на некоторые весьма прозрачные обстоятельства.

Мне было больно сидеть там и молча слушать, как этот несносный Бэджер развенчивает мадемуазель Россиньоль, не оставляя камня на камне от ее женского достоинства.

Холмс подошел к этой деликатной теме с осторожностью.

– Как я понимаю, Бэджер, – сказал он, – вы имеете в виду джентльменов, которые пользовались ее расположением?

– Коли вы желаете так выразиться, сэр. Но я бы вряд ли употребил слово «джентльмены».

– Между прочим, не входил ли в это число кто-нибудь из тех артистов, что выступали сегодня?

– Вы лучше спросите, кто туда не входил. Она развлекалась со всеми по очереди.

– Со всеми?! – вскричал я, не в силах больше молчать.

Бэджер многозначительно взглянул в мою сторону:

– С каждым из них, сэр. Ни одного не пропустила, если вы меня понимаете.

– Спасибо, Бэджер, – остановил его Холмс. – Думаю, мы с доктором Уотсоном слышали достаточно.

Когда Бэджер дотронулся до своей шапки и, шаркая, вышел из комнаты, а Холмс посмотрел на меня с обеспокоенным видом:

– Мне так жаль, старина. Эти откровенные высказывания, определенно, вас расстроили. Всегда неприятно обнаружить, что ваш кумир недостоин восхищения.

Меня глубоко тронули его слова. Хотя временами Холмс бывал эгоистичным и невнимательным, именно в такие минуты, когда он проявлял доброту и заботу, я понимал, какой у меня верный друг.

Мне помешало ответить прибытие записки от мистера Мерривика, сообщавшей, что в эту минуту в здание входит инспектор Скотленд-Ярда со своими помощниками. Я испытывал глубокую признательность к тому, кто нас прервал: на сердце было до того тяжело, что я не мог говорить.

К тому времени, как мы вышли из кабинета администратора и добрались до помещения за кулисами, пять офицеров полиции в форме уже сняли мокрые плащи-накидки. Один из них, низенький худой человек в штатском, который, по-видимому, был главным, стоял к нам спиной, поглощенный беседой с мистером Мерривиком.

– Лестрейд! – воскликнул Холмс, шагнув к нему.

При этом возгласе человек повернулся к нам, и я узнал изжелта-бледное лицо инспектора, которого впервые встретил во время расследования убийств Еноха Дж. Дреббера и его личного секретаря Джозефа Стэнджерсона [18].

По выражению лица Лестрейда было ясно, что он не ожидал нас здесь встретить и наше присутствие его не обрадовало.

– Вы, мистер Холмс! – воскликнул он. – И доктор Уотсон! Могу я спросить, что вы здесь делаете?

– Мы были среди зрителей, когда произошло убийство. Администрация пригласила нас расследовать это дело, – жизнерадостно пояснил Холмс. – Вы прибыли как раз вовремя, инспектор. Что касается нас с доктором Уотсоном, то дело раскрыто. Вам остается только арестовать убийцу. Несомненно, вы выполните эту задачу с вашим обычным хладнокровием.