Покой и не снится - Марина Серова Страница 14

— А по-моему, это не очень удачная работа, — изрекла она и, оторвавшись наконец от произведения искусства, уселась на диван.

Чертовщина какая-то! Еще одна загадочная личность возле моего клиента. Неужели возле него нет ни одного нормального человека? Все с какими-нибудь странностями.

В этот момент в гостиную вернулся доктор. В руках он нес две чашки с кофе.

— Добрый день, дорогая! — поприветствовал он свою супругу.

— Здравствуй, Саша, — не поворачиваясь к нему, откликнулась она. — Что так рано?

Вместо Решетникова ответить решила я.

— Это была моя идея уехать так рано из клиники.

— Зачем? — поинтересовалась она.

— Нам необходимо кое-что обсудить, — пояснила я. — К вам, кстати, это тоже относится.

— Ко мне? — удивилась Анна. — А ко мне-то почему?

— Кое-какие ваши действия мне придется тоже ограничить. Но только по минимуму, — сразу успокоила я ее.

— Я вас слушаю, — Анна откинулась на спинку дивана и закатила глаза.

Точно чокнутая.

Я не спеша придвинула кресло к маленькому журнальному столику, на который Решетников уже успел поставить кофе, села и взяла в руки чашку. Сделала маленький глоток. Александр Михайлович последовал моему примеру.

— Отличный кофе, — резюмировала я. — Спасибо, доктор.

Сделав еще несколько глотков, я приступила к разговору.

— Значит, так. Сначала о том, что относится к вам обоим. Вы меня слышите, Аня? — окликнула я госпожу Решетникову, видя, что та так и не размежила век.

— Она слышит, — уверил меня Александр Михайлович.

— Вы не открываете никому дверь до тех пор, пока я не удостоверюсь, кто за ней. О любых телефонных звонках, когда будут спрашивать Александра Михайловича, ставить меня в известность. И наконец, как бы это ни было обидно для вас, Анна, я буду пробовать все, что вы приготовите, прежде чем Александр Михайлович сядет за стол. Процедура эта необходима по той причине, что я как непосредственный телохранитель доктора, не исключаю из-под подозрения никого. Даже вас. Надеюсь, вы не обиделись?

Она опять никак не отреагировала.

— Готовлю я сам, — тихо произнес Решетников, то ли извиняясь передо мной, то ли стесняясь этого факта. Во всяком случае, таким был его тон.

— Ах, вот оно что! — подивилась я. — Понятно.

На этом моменте разговора Анна наконец открыла глаза и спросила:

— Это все?

— Для вас да, — ответила я.

— В таком случае я пойду наверх. Меня ждет работа. — С этими словами она поднялась.

— Конечно, дорогая, — Решетников тоже оторвался от кресла и проводил ее до лестницы.

Ступив на первую ступеньку, она обернулась.

— Надеюсь, еще увидимся, Женя, — сказала она вполголоса. — Приятно было с вами познакомиться.

— Взаимно, — заверила я и вновь вернула свое внимание к кофе.

Александр Михайлович внимательно проследил за тем, как его благоверная поднялась по лестнице, и лишь после того, как она скрылась из виду, вернулся в мое общество.

— Что за работа ее ждет? — бестактно поинтересовалась я.

— Она художница.

— Кто?

— Художница.

Я молча перевела взгляд на картину, о которой недавно мы беседовали с Анной.

— А это случайно не ее творение? — спросила у Решетникова, хотя заранее знала ответ.

Александр Михайлович проследил за моим взглядом и подтвердил:

— Ее. Впрочем, как и большинство других.

Он сделал широкий жест рукой.

А, ну теперь понятно, почему некоторые полотна показались мне странными и незнакомыми.

— У вас довольно экстравагантная жена, Александр Михайлович, — заметила я.

— Многие считают ее странной, — кивнул он.

— А вы?

— Я — нет. Понимаете, она — человек искусства. Такие личности всегда находятся в творческом полете. Им не до наших мирских забот.

— Может, в чем-то вы и правы, — почти согласилась я. До того он был убедителен в этот момент.

— Конечно, прав, — Решетников даже повеселел. Наверное, раньше никто не соглашался с его мнением.

— Ну хорошо, — я отставила в сторону пустую чашку. — Оставим в покое вашу жену и вернемся к нашим баранам.

— К чему, простите? — переспросил он.

— Ну, к возникшей проблеме. У меня есть указания и для вас лично.

— Какие?

— Во-первых, не подходите близко к окнам ни здесь, ни в клинике. Во-вторых, то, что я уже говорила ранее. Никакой самодеятельности. Сперва все хорошенько проверяю я, затем уж выходите вы.

— Это я уже усвоил, — улыбнулся он.

— Увидим. В-третьих, — продолжила я, — мы будем ездить в клинику вместе и, если того потребуют обстоятельства, возвращаться домой тогда, когда я сочту нужным.

— Так я могу лишиться работы, — тактично напомнил Решетников.

— А иначе вы можете лишиться головы, — парировала я. Может, несколько жестоко, но ничего, для его же пользы.

— Хорошо, — потупился он.

— Вопросы будете решать по телефону, — я попыталась слегка утешить его. — В-четвертых, вы должны пообещать слушаться меня во всем, что касается вашей безопасности.

— Это я готов.

— Прекрасно. И, в-пятых, мне скорее всего изредка придется оставлять вас для пользы дела. Разумеется, если буду полностью уверена в вашей недосягаемости для бандитов на тот момент.

— А для какого дела? — отважился он на вопрос.

— Ну вы же хотите, чтобы я выяснила, откуда ветер дует? Или нет?

— Хочу, — сразу ответил он.

— Вот видите. Только, предупреждаю, это потребует дополнительной оплаты.

— Конечно. Я заплачу, сколько захотите.

— Сколько захочу не надо, — улыбнулась я. — Это слишком много. Давайте только по тарифу.

Не знаю, понял ли он в этот раз мою шутку или как обычно. Мне это выяснить не удалось. Во входную дверь пронзительно позвонили.

Александр Михайлович тут же собрался вскочить и кинуться к двери, но я остановила его.

— Вы, кажется, забыли, о чем мы с вами договаривались, доктор.

— Да-да, конечно. Но это, наверное, Костя. Он должен был приехать ко мне в клинику сегодня. А ему сказали, что я поехал домой.

— А вот это мы сейчас и проверим.

Я поднялась с кресла и подошла к двери.

— Кто там? — спросила осторожно, нащупав рукой в кармане револьвер.