Дорога скорби - Дик Фрэнсис Страница 14

— Ясно. И вы нашли тренера?

— Нашли, но, конечно...

— Такая досада, — посочувствовал я. — С кем вы договорились?

Она назвала мне имя первоклассного специалиста.

— Несколько человек сказали, что с ним у нас не будет проблем.

— Верно. — Я мысленно вздохнул и спросил больше по обязанности: Чем вам больше всего понравился праздник?

— Приехала королева, — сразу отозвалась она. — На мне были толстые теплые ботинки, и я чуть не упала из-за них, когда кланялась. — Она рассмеялась. — А, вот еще что! Я думаю, вы знаете, что там, в Зале славы, есть ваши фотографии?

— Это большая честь, — сказал я. — Мне вручили золотой кубок с выгравированной надписью, который я как раз вижу с того места, где сижу.

— Ну вот, мы стояли перед этой выставкой о вашей жизни, читали надписи, и сам Эллис Квинт подошел к нам, положил руку мне на плечо и сказал, что наш Сид замечательный парень во всем.

Вот дерьмо, подумал я.

— Конечно же. Мы много лет знакомы с Эллисом. — На том конце провода она тепло улыбалась.

— Он ездил на наших лошадях в любительских скачках. Так что мы пригласили его к нам выпить после Золотого кубка. Такой был приятный день. Она вздохнула. — А потом эти ублюдки... вы поймаете их, правда, Сид?

— Если смогу, — сказал я.

Оставив множество незаполненных клеток в своей таблице, я поехал в Эпсом в сумрачном расположении духа, соответствующем погоде. Ворота были закрыты. Зонтики свернуты. Яркие цвета июня поблекли под дождем, и счастливой выглядела одна герань.

Я уныло прошел к линии старта, где уже толпились двухлетки, ожидая сигнала к скачке на короткую дистанцию, и стал задумчиво обозревать передние ноги лошадей. Тонкие мускулистые ноги несли тысячефунтовые тела со скоростью почти сорок миль в час. Я скакал по большей части на жеребцах постарше, взрослых лошадях для стипльчеза, почти в полтонны весом, несколько менее резвых, способных преодолеть четыре мили от старта до финиша, сделав по пути тридцать прыжков, но ноги у них были едва ли толще, чем запястье крупного мужчины.

С анатомической точки зрения передняя нога лошади состоит — начиная от плеча и вниз — из предплечья, колена, берцовой кости, щетки (она же лодыжка), бабки и копыта. На фотографии разъяренный ланкаширский фермер показывал, что ампутация была произведена точно в самой узкой части ноги, у основания лодыжки, где она переходит в бабку. В результате вся бабка вместе с копытом были отрезаны.

Лошади очень остро чувствуют опасность, и их легко испугать. Молодые лошади редко стоят спокойно. И каждый раз все дело ограничивалось одним ударом. Почему все эти бедолаги стояли спокойно, когда это было уже сделано? Ни один из них не заржал достаточно громко, чтобы услышал хозяин.

Я прошел к трибунам и посмотрел, как двухлетки несутся к вершине холма, потом летят вниз, как стая скворцов вокруг Тоттенхэм-Корнер, и разделяются на победителей и проигравших на прямой с ее обманчивой трудной кривизной, которая может отклонить лошадь к ограждению, если у нее неопытный наездник. Я смотрел и вздыхал. Прошло уже целых пять лет с тех пор, как я последний раз участвовал в скачках. Пройдет ли когда-нибудь это сожаление?

— Что такой печальный, Сид? — спросил пожилой тренер, беря меня под локоть. — Лучше пойдем выпьем!

Он увлек меня к ближайшему бару, и я пошел за ним без возражений, как всегда в подобных ситуациях. Он творил чудеса с лошадьми и здорово распоряжался своими деньгами.

— Я слыхал, ты чертовски дорого стоишь, — необидно начал он, вручая мне стакан. — Что возьмешь с меня за день работы?

Я сообщил ему.

— Многовато. Сделай бесплатно, по старой дружбе.

Я улыбнулся:

— Сколько лошадей ты тренируешь за бесплатно?

— Это совсем другое.

— А сколько раз ты просил меня скакать за бесплатно?

— Ну тогда ладно. Я заплачу эти проклятые деньги. На самом деле я думаю, что меня обманывают, и хочу, чтобы ты это выяснил.

Оказывается, он получил блистательную рекомендацию от прежнего нанимателя одного шофера (слуги) посыльного, который обратился к нему по объявлению. Тренер хотел знать, стоит ли ему приглашать этого человека для беседы.

— Он служил у женщины, — сказал он. — Я позвонил ей, когда получил от него письмо, чтобы проверить сведения. Она не могла бы дать более лестный отзыв об этом человеке, даже если бы постаралась, но... не знаю... Отзыв был слишком лестный, если ты понимаешь, о чем я говорю.

— Ты имеешь в виду, что она была бы рада избавиться от него?

— Ты не ходишь вокруг да около, Сид. Это именно то, что я имел в виду.

Он дал мне рекомендательное письмо с блестящей характеристикой.

— Без проблем, сказал я, читая его. — День работы плюс транспортные расходы. Я позвоню тебе, а потом вышлю письменный отчет.

— Ты по-прежнему выглядишь как жокей, — позавидовал он. — Смотришься просто чертовски дорого.

Я улыбнулся, положил письмо в карман, допил скотч и похвалил победителей, которых он тренировал, подбодрив его перед тем, как лишить наличных.

Я прослонялся на ипподроме остаток дня с удовольствием, но без пользы и благодаря этому спал без кошмаров. А наутро, когда наступил сухой и солнечный день дерби, обнаружил, что мой приятель из «Памп» сделал свое дело.

«Запирайте своих жеребцов, — писал он в статье. — Вы слыхали о фетишистах, которые любят копыта? Один такой существует».

В нескольких абзацах он описывал сходство в «деле о четырех ногах» и указывал, что в эту самую ночь после дерби лунного света будет достаточно и в три часа ночи фонарик не понадобится. Все двухлетние жеребцы должны, как Золушка, быть дома после полуночи и к тому же заперты в безопасных стойлах.

«И если вы увидите, как кто-то крадется через поля, вооруженный мачете, предупреждал он, — звоните бывшему жокею, а ныне сыщику Силу Холли, который предоставил нам эту информацию и с которым вы можете связаться через „горячую линию“ нашей газеты. Звоните в „Памп“! Спасите лошадей! Холли, на выручку!»

Я не мог себе представить, как он протащил эти последние фразы включая номер телефона — мимо всех редакторов, но мне не нужно было беспокоиться о распространении сообщения на ипподроме. Всю вторую половину дня со мной никто не говорил ни о чем другом.

Я сам позвонил в «Памп» и дозвонился до человека, который сказал мне, что Кевин Миллс уехал на железнодорожную катастрофу, к сожалению.

— Черт возьми, — сказал я. — Так как же вы переадресуете мне эти звонки насчет лошадей? Я этим не занимался. Как это будет делаться?

— Подождите минутку.

Я подождал. Ответил мне уже другой голос.

— Поскольку Кевина нет, мы переадресовали все звонки для Холли на этот номер. — И он назвал номер моего телефона на Пойнт-сквер.