Засекреченные приключения Шарлотты Бронте - Лора Джо Роулэнд Страница 14

— Да! От всего сердца благодарю вас. — Благодарность только усилила мое расположение к Джорджу Смиту.

Наша карета свернула на широкую оживленную улицу. Экипажи громыхали мимо прогуливающихся толп, и уличные лоточники продавали театральные программки. Питейные заведения были полны гуляк, а вульгарно одетые женщины топтались на месте, выкрикивая непристойные приглашения проходящим мужчинам. Газовые фонари, яркость которых тускнела от дыма, придавали всей сцене фантастичность, одновременно и пугающую, и пьянящую.

Сестры мистера Смита смотрели в окошко и болтали друг с другом.

— А эта карета следует за нами от Патерностер-роу.

— Да, и так близко!

Меня охватила тревога. Оглянувшись, я прищурилась в окошко и увидела закрытый черный экипаж, запряженный черными конями, с кучером на козлах. Сердце мое сжалось от жуткой мысли. Кто-то выслеживает меня? Не тот ли человек, который выслеживал Изабель Уайт?

Я поскорей отодвинулась от окошка. Мистер Смит сказал мне:

— Вы дрожите. Вы озябли? Могу ли я подать вам плед?

— Нет, благодарю вас. Мне ничуть не холодно, — ответила я, решив, что у меня разыгралось воображение.

Мы въехали в Ковент-Гарден и покатили вдоль изящных оштукатуренных домов. Мужчины толпились перед входами в музыкальные салоны и кабинеты для ужина или сопровождали дам. Хотя июль означал завершение лондонского сезона, театральный квартал был заполнен экипажами. Оглядев их, я почувствовала облегчение — странной черной кареты между ними не было. Экипажи направлялись к сверкающему огнями Королевскому оперному театру.

Когда наше общество вышло из кареты, мистер Смит предложил мне руку. Его серьезный прямой взгляд придал этому вежливому жесту интимность, от которой мой пульс забился чаще. Я вступила в театр, почти забыв про Энн по другую его руку и мисс Смит, идущих сзади нас. Фойе переполняли мужчины в строгих вечерних костюмах, и женщины в платьях ярчайших расцветок красовались обнаженными плечами и бюстами в сверкающих драгоценностях. Они придирчиво разглядывали мою провинциальную одежду. Слышался благовоспитанный смех.

Моя голова все еще разламывалась, и меня поташнивало, но пьянящее предвкушение пересиливало недомогание. Невольно я сжала локоть Джорджа Смита, и он обернулся ко мне.

— Вы ведь знаете, я к подобному не привыкла, — сказала я, запинаясь.

Он засмеялся, будто общей шутке. Я смаковала наше восхождение по устланной малиновым ковром лестнице. Мистер Смит здоровался со знакомыми и представлял меня как «мисс Браун, своего дорогого друга». Он улыбался мне, будто наш секрет объединял нас в дерзком заговоре. Краснея, признаюсь, что мне казалось, будто я ему нравлюсь.

Вскоре мы уже сидели в ложе первого яруса. Еще пять ярусов, украшенных золотыми цветами, разделенных золотыми колонками и заполненных публикой, поднимались к куполу потолка. Колоссальная хрустальная люстра излучала сверкающий газовый свет. Дамские веера трепетали, спасая от жары под гул разговоров. Ложа обеспечивала мне желанную меру укромности, и все-таки меня покалывало ощущение, что за мной наблюдает бдительный, сосредоточенный на мне взгляд.

— Сегодня дают «Севильского цирюльника», — сказал мистер Смит рядом со мной.

Я обратила внимание на мужчину, стоящего шагах в пятидесяти на краю партера у сцены. Он смотрел прямо на меня. Мое скверное зрение еле позволило мне разглядеть, что волосы у него темные, как и одежда, и я ощутила в нем угрозу.

— Энн, — прошептала я, толкнув локтем мою сестру, — видишь того человека?

— Какого? — В голосе Энн было недоумение.

Увы, в этот миг его от нас заслонили другие люди, а когда они прошли, его уже не было.

— Не важно.

Но я думала о черной карете. Она доставила этого человека сюда следить за мной? Связан ли он с убийством Изабели Уайт? Я тревожно вглядывалась в зрителей, ища его. Он казался бестелесной угрозой, рассеянной среди публики. Люди смотрели в театральные бинокли, и всякий раз, когда я замечала бинокль, направленный в мою сторону, меня пробирала дрожь.

Свет потускнел, и тишина окутала зал. Оркестр сыграл увертюру, и занавес поднялся, открыв средневековую длинную сцену. Актер в плаще и широкополой шляпе стремительным шагом вышел на подмостки. Вокруг него встали музыканты, и он запел серенаду. Было это великолепно, но так как опера исполнялась по-итальянски, я не понимала ни слова. Мое ощущение, что где-то рядом зловещие наблюдатели, все росло. Теплый воздух театра был испорчен испарениями газа, усилившими мою мигрень. Драма на подмостках развертывалась, певица исполнила арию, высокие пронзительные ноты напомнили мне крики Изабели Уайт. Я сглотнула тошнотный комок.

— Прошу извинить меня, — шепнула я Джорджу Смиту. Я страшилась выйти из ложи одна, но это казалось предпочтительней, чем если бы меня стошнило перед ним.

Я встала и, спотыкаясь, вышла за дверь ложи. Длинный коридор был пуст. Я почти побежала по нему и услышала за спиной крадущиеся шаги. Страшась оглянуться, я пошла быстрее. Из зала доносилась жизнерадостная музыка. Шаги убыстрились, будто эхо повторяя стук моего сердца. Лестница! Я побежала вниз по железным ступенькам. Я услышала металлический лязг — мой преследователь спускался следом за мной. В отчаянии, задыхаясь, изнемогая от тошноты, я выскочила из двери в другой коридор.

Прямо передо мной распахнулась дверь, из нее вырвалось громкое оглушающее пение. Из ложи вышли несколько дам. Я последовала за ними по парадной лестнице, полная признательности за их защиту, о которой они и не подозревали. Снаружи я наконец облегчила свою тошноту. Мой преследователь исчез.

Когда я возвращалась в свою ложу, Джордж Смит встретил меня перед дверью.

— Я искал вас, — сказал он. — Вы плохо себя чувствуете?

— Нет, благодарю вас, — сказала я.

Мы вернулись на свои места, но оперу я больше не слушала… Я не могла ни забыть пережитого испуга, ни перестать думать о смысле происшедшего.

Шел уже второй час ночи воскресенья, когда мы с Энн вернулись в «Кофейню Капитула». В гостинице царила тишина. Патерностер-роу был погружен в дремоту. Пока мы поднимались в нашу комнату, я рассказала Энн, что случилось, пока звучала опера.

— Милая Шарлотта, а ты уверена, что за тобой кто-то гнался? — спросила Энн скептически.

— Совершенно уверена, — сказала я.

— Но даже будь это тот, кто убил Изабель Уайт, что ему может быть нужно от тебя?

— Возможно, он верит, будто я могу опознать его перед полицией, и хочет помешать мне.

— Но ведь ты же не рассмотрела его лица.

— Он этого не знает, — возразила я.

— Почему ты ничего не сказала про это мистеру Смиту? В антракте было достаточно времени, чтобы он мог попросить кого-нибудь поискать того, кто гнался за тобой.

Я вздохнула.