Братство обреченных - Владислав Куликов Страница 14

Ночные гуляки не просто надебоширили, они расшифровали дислокацию суперсекретного подразделения! По правилам, база наружки должна меняться раз в пять лет. А после расшифровки — немедленно. Но денег на это не было. Если же специально просить, то пришлось бы докладывать о ЧП наверх. При этом средства могли все равно не выделить, но по шапке бы точно надавали. Да еще приказали бы менять дислокацию за счет собственных резервов…

В любом случае это происшествие могло стать черным пятном и в карьере главного чекиста области. Поэтому начальник управления, будь его воля, лично бы расстрелял провинившихся.

— Что у вас творится в подразделении? — распекал самый главный чекист области начальника оперативно-поискового отделения. — Вы не в состоянии контролировать свое отделение? Одних убивают, другие патроны воруют, третьи на машине по ночам с бабами катаются! Что за бардак у тебя, полковник? Неудивительно, что из конспиративной квартиры оружие пропадает. Что еще у тебя пропало? Какие сюрпризы ты приготовил?

По лбу начальника отделения, стоявшего навытяжку, потекли крупные капли пота.

— Я разобрался, виновные будут наказаны, — пробубнил шеф наружки.

— Что ты разобрался? — взревел генерал. — Раньше надо было разбираться! Под суд пойдешь. За халатность. Свободен. Такие офицеры мне не нужны…

Крепко досталось и заместителю начальника управления, курировавшему наружку.

— Ты кому отдел доверил? Это же размазня! — резко выговаривал своему заму главный чекист области. — Я должен туда людей подбирать? Мне забот мало? Может, тебе велика должность? Не справляешься? Скажи! Подыщем тебе должность с меньшим объемом работы. А пока объявляю тебе неполное служебное соответствие. Иди и думай…

Третьим попал, что называется, под раздачу начальник следственного отдела.

— Ты когда мне убийство Шилкина расследуешь? — спросил генерал.

— Вы же знаете: следствием руководит областная прокуратура. Мы только выполняем их следственные поручения.

— За их спину прячешься?! Чего тебе не хватает? Я приказал, чтобы каждое подразделение оказывало тебе всемерную помощь по этому делу. Приказал? Что молчишь?

— Да, приказали.

— Именно тебе, а не областной прокуратуре. Сколько еще будешь возиться?

— Но…

— Что — но? Надеешься, областная прокуратура твою работу сделает? Ты же был хорошим следователем. Что случилось? Хватку потерял? Или не справляешься как руководитель? Когда принесешь конкретные результаты?

— Есть объективные сложности…

— А для чего ты здесь сидишь? Как раз чтобы преодолевать эти сложности! Не говори мне о проблемах, говори — как их решать. Завтра жду конкретный план оперативно-следственных мероприятий по этому делу. Учти, если к концу года не будет результатов работы, снимешь погоны. Вон в милицию пойдешь. Там к нераскрытым делам проще относятся…

На конспиративную квартиру в тот же день нагрянула орава проверяющих. Они с хмурым видом ходили по кабинетам, задавали вопросы и что-то писали в блокнотах. Куравлеву хотелось спрятаться. Он чувствовал себя, словно под обстрелом. Хотя в этот раз лично ему ничего не грозило.

Уже после обеда по коридорам пополз шепоток: шефа увольняют. Стало ясно, что и «виновники торжества» просто так не отделаются. Михалыча, например, уже вызвали на допрос в следственный отдел. Коридорное радио тут же сообщило: теперь ему не отвертеться. Придется ответить за исчезнувший пистолет.

Ужас сжал Куравлева. А потом резко отпустил. Он ощутил невероятное облегчение, будто только что пролетел снаряд, но пролетел — мимо. И вот он стоит на краю воронки. Оттуда поднимается темный дымок. Слышатся стоны… Снаряд только что размолол чью-то жизнь. Но снаряд — чужой. И то была чужая воронка и чужие неприятности. Его могло задеть. Но ведь не задело! От того сердце гулко стучало. Страшно и радостно одновременно.

Впервые что-то подобное он испытал в танковом училище, когда кто-то из курсантов зашел «на орбиту». Так назывались внеочередные наряды, когда приходилось дежурить сутки через сутки. Мягкий вариант — три наряда. Жесткий — пять. Отдежурить больше было выше человеческих сил. По крайней мере, так казалось Куравлеву. Но однажды командир роты вывел из строя одного из курсантов и объявил:

— На его примере я хочу показать, что значит быть черным человеком в роте. Вы, товарищ курсант, проведете «на орбите» целый месяц. Для начала я объявляю вам три наряда вне очереди. Больше не могу по уставу. Но не сомневайтесь: как только они закончатся, вы получите еще три наряда. И так далее. Каждый ваш наряд должен стать образцово-показательным. Иначе вы сгниете «на орбите».

За что так взъелся командир на этого курсанта, Куравлев уже и не помнил. Но именно в тот раз ему стало страшно: ведь и он мог стоять сейчас перед строем. Почему? Да мало ли! Тому парню просто не повезло. Трудно сказать, почему снаряд выбрал именно его.

«Но хорошо, что не меня», — подумал тогда Куравлев. И впервые он испытал радость, перемешанную с испугом.

Тот курсант, кстати, действительно провел «на орбите» целый месяц. Как выдержал — бог знает. Но вслед за ним пришла очередь и Куравлева. Причем залетел-то по мелочи.

Их рога вернулась с вечерней проверки. Парни уже стали раздеваться перед отбоем. Но в казарму вошел командир. Что-то ему не понравилось, и он скомандовал: «Выходи строиться!» Было ясно: их выведут на плац и начнут гонять.

— На всенощную идем! — засмеялся курсант по кличке Том, стоявший рядом с Куравлевым.

— Точно! — Геннадий улыбнулся в ответ. Веселого в их ситуации, конечно, было мало. Но с улыбкой все равно как-то легче.

Ротный услышал их смех и объявил по три наряда каждому. Чтобы жизнь медом не казалась! Тогда Куравлев понял — вслед за чужим снарядом может прилететь твой. Поэтому всякий раз трепетал, когда очередной снаряд пролетал мимо.

Вот и сейчас старший лейтенант Куравлев сидел, вжав голову в плечи, страшась и радуясь одновременно.

Примерно месяц в подразделении бушевал ураган под названием «комплексная проверка». Начальника отделения выпроводили на пенсию. Дежурного в итоге осудили за халатность. Правда, срок отмерили условно. Но из органов выгнали. Провинившихся «таксистов» тоже хотели отдать под суд. Однако в итоге дело замяли. Одного из них уволили. А Тюничева перевели. Ему в некотором роде повезло: подвернулась командировка в Чечню. Его отправили, а документы на увольнение тихо похоронили в кадрах.

Но постепенно жизнь вновь вошла в спокойную колею. Однажды Куравлев случайно встретил Тюничева на улице. Геннадий шел после встречи с резидентом в подразделение. Роман Тюничев же стоял на остановке и ждал автобус. Они встретились глазами. Поздоровались. Куравлев, признаться, очень удивился: что делал здесь Тюничев? Он же вроде должен быть в Чечне. Но напрямую спрашивать не стал.

— Выпить хочешь? — неожиданно предложил Тюничев.