Выгодный жених - Андрей Кивинов Страница 14

Они заглянули в собор, «почтили», как выразилась Надежда, царей. Потом вышли из крепости, пересекли Неву по Троицкому мосту и оказались на Марсовом поле.

На мосту напротив Спаса-на-Крови увидели свадьбу. Жених с невестой и гости вытянулись в длинную шеренгу поперек всего моста. По сигналу фотографа все дружно подпрыгнули. Эта «фишка» — свадебные снимки в прыжке — стала модной в Питере в прошлом сезоне.

Надя взяла Сергея Аркадьевича за руку.

Таких романтических прогулок Егоров не совершал много лет. Любимов, следовавший за ними пешком на расстоянии двадцати метров, только чертыхался. И, главное, никак не мог обнаружить других «хвостов», приставленных к гуляющей парочке «конкурирующей фирмой».

Добрались, наконец, и до Русского музея, в который Пауль Крюгер, по легенде, мечтал попасть с детства. Осмотрели выставку «Дорога в русском искусстве». Грустная оказалась выставка. На каждой картине либо покойник, либо нищие переселенцы, либо еще какие-то беженцы. Небо почти всегда свинцово-тревожное. Дождь непременно идет. Обязательно сидит в углу нахохленная взъерошенная ворона. Одна оптимистичная картина набралась на всю выставку: «Тропинка в лесу» Шишкина. Солнце светит, господа в нарядных шляпах гуляют с маленькой беленькой собачкой (тут Егоров вздохнул), все такое праздничное… Правда, не «дорога», а «тропинка», во-первых.

А во-вторых, как тут же выяснилось со слов подошедшего с группой курсантов экскурсовода, нарисовал эту картину с натуры художник Шишкин близ германского города Дюссельдорфа.

«И тут мошенничество», — подумал Егоров.

Впрочем, за день, проведенный с Надеждой, он перестал вспоминать, что перед ним — зловредная опасная аферистка. Ничто ни во внешности ее, ни в поведении, ни в словах об этом не говорило. Опять же — он ходил сегодня в отделение милиции, и ни Надежда, ни Роман бровью не повели. И — если рассуждать логически — разумно ли втягивать в мошенничество целую семью?.. Владимир Афиногенович с его пристрастием к сорокаградусному духоподъемному напитку — какой он заговорщик?

Если они и мошенники — то это невероятно тонкая, невероятно сложная и коварная, иезуитская прямо-таки игра.

Глядя на лицо Нади через отблеск свечи, горевшей на ресторанном столике, Егоров не мог предположить, что она способна на такую игру. Полные губы, трогательные — не по возрасту — ямочки, светлые глаза, нерешительная открытая улыбка…

Теперь Егоров был абсолютно уверен, что это ошибка.

И не совсем понимал, как вести операцию дальше.

Принесли шампанского. Егоров решился выпить. Здесь, в общем, в любом случае можно было выпить: ресторан выбирал Никита Уваров.

Они сидели с Любимовым за столиком в дальнем углу, нервно курили, пили кофе.

— Для меня самое ужасное — это одиночество, — говорил Егоров с новой для себя, неведомой ранее искренностью. — Придешь вечером со службы… В смысле, с плантации. И поговорить не с кем. Одни собаки. Так и коротаешь вечера перед телевизором.

— Мне это близко и понятно, — с грустью призналась Надежда.

— Почему же ты одна? — осторожно спросил Егоров. — Красивая, умная…

Будто бы у красивых и умных всегда все хорошо. Будто бы им не труднее, чем стандартным людям, найти свое счастье. У них ведь и требования выше.

Надежда ответила не сразу.

— Так жизнь сложилась. А изменить ее трудно. Какую-то уверенность в себе потеряла.

— А если я к себе тебя позову? Поедешь? — и подумал про себя: «А куда же я ее зову? На плантацию?! Но ведь нет никакой плантации!»

— В Африку? Вряд ли, Пауль. Где я, и где Африка…

Мимо столика за Надиной спиной прошел в сторону туалета Уваров. Дескать, надо поговорить.

— Надя, ты мне очень нравишься, — вдруг признался Егоров. — Твои глаза… Твоя улыбка… И вообще, ты такая солнечная…

«Черт побери. Почти признание в любви».

— Спасибо, Пауль. Ты мне тоже нравишься, — улыбнулась Надежда.

Очень много лет ему такое не говорили. Он, конечно, нравился своим болонкам. Когда корм приносил…

— Тогда почему?.. — едва не вскрикнул Егоров.

«А что бы я делал, если бы она согласилась в Африку?!»

Любимов тоже прошел в сторону туалета.

— По многим причинам. Прежде всего, родители. Они уже в возрасте.

— У тебя брат вон какой… надежный.

— Брат братом, а ко мне они очень привязаны. Так ведь и я к ним тоже. Потом — работа…

— В ЮАР тоже есть детские садики, — быстро парировал Егоров, хотя вовсе не был в этом уверен. — Может, мне сюда переехать, а там все продать?..

«Что?! Что я собираюсь продать? И где?» Любимов и Уваров вернулись к столику. А потом снова по очереди прошли к туалету. Но Егоров не мог оторваться от беседы.

— Не сможешь ты здесь, — покачала головой Надежда. — Даже со своими русскими генами. Здесь совсем другая жизнь.

«А кто трубу починил?» — хотел обиженно спросить Егоров, но спросил другое:

— Зачем же эти знакомства? Фото в Интернете?..

— Честно? — посмотрела в его глаза Надежда. — Тогда я должна тебе кое в чем признаться…

Внутри у Егорова все екнуло. И он как-то сухо, по-милицейски сказал:

— Слушаю…

— Это не я объявление дала. Это все девчонки с работы. Переживают за меня… что я одинокая. Вот и отправили без моего ведома.

— И переписывались они?.. — ошалел Сергей Аркадьевич.

— Они, — потупилась Надежда.

Егоров притих.

— А мне перед самым твоим приездом признались, — закончила Надя.

— Я думал, все серьезно… — растерялся Егоров. — Ты мне понравилась…

Надежда глянула ему в глаза — почти нежно.

— И ты мне, правда, нравишься. От тебя теплом и добротой веет. Ты такой уютный.

— Я отлучусь на минуту, — Егоров выбрался из-за стола.

— Мы, думаете, шампанского не хотим? — хмуро спросил Уваров, когда Егоров наконец-то добрался до курительной комнаты при мужском туалете. — И шампанского хотим, и водки…

— А еще больше домой, поспать, — добавил Любимов.

— Да… Целый день ждем, пока вы шашни крутите!

— А что… заметно?

Любимов и Уваров переглянулись.

— Она не мошенница, — эмоционально заверил Егоров.

— С чего вы взяли?

— Сердцем чувствую! — воскликнул «Крюгер». — У нас с ней родственные души.

— Это не аргумент, — возразил Уваров. — Они так сыграют, Станиславский носа не подточит!..

— Да меня уже десять раз могли ограбить! А ей ничего не надо.

— Так у вас грабить-то нечего пока. Те десять тысяч рублей, которые вы с карточки сегодня сняли? Нет, у них комбинация посложнее…