В саване нет карманов - Хорас Маккой Страница 14

– Я хочу спросить, этично ли танцевать с невестой сразу после того, как она стала невестой?

– Конечно. Я танцевала с Роем, и Джонни Лондоном, и Гарри Карлайлом.

– Джонни здесь? Я его не видел.

– Ты никого не видел. Ты был слишком поглощен этой экзотической девушкой, которую привел с собой. Где она, кстати?

– Ушла.

– Поссорились?

– Вроде того.

– Я поняла по твоему тону. Печально. Она чертовски привлекательна.

– Это несерьезно. Мы поспорили по поводу того, подходить ли к вашему столу. Она сказала «нет» и смылась.

– Я поняла. Упрямство пока при тебе. Почему она не хотела, чтобы ты подходил?

– Да так… Она была права. Здесь много снобов. Большинство из них даже не разговаривают со мной. За исключением Карлайла – а он отпускает грязные шутки.

– Забудь Карлайла. Гарри вскружил голову успех. Он сегодня рассказывал, что собирается перебраться в новое большое здание.

– Логично. Он же занимается страховым рэкетом.

– Тебе нравится «Рио-Рита»?

– Впервые услышал лично, я хочу сказать, в живом исполнении. Неплохо.

– Майк… Почему ты не хочешь бывать в театре?

– Занят.

– Прежде ты никогда не был так занят. Это связано с тем вечером – когда Майер заставил тебя извиняться?

– Не только с ним. Я действительно занят.

– Я звонила тебе дюжину раз. Ты получил мои записки?

– Да. Но не хочется звонить тебе домой, Эйприл, ты знаешь, как старик к этому относится. И потом, ты вышла замуж за Роя и все такое. Кстати, следовало дать мне знать. Я бы послал подарок или что-нибудь.

– Вот почему я звонила сегодня утром. Хотела тебе сообщить…

– Господи, это возбуждает, – произнес Долан, прижимая ее немного крепче. – Сознаюсь, я хотел бы, чтобы ты почувствовала разницу…

– Так же и я, Майк.

– Господи, как замечательно, – снова сказал он, чувствуя плавные прикосновения ее тела и думая с внезапным приливом жара обо всех объятиях.

– Подарим друг другу еще одну ночь перед расставанием, Майк? – спросила она шепотом.

– О господи – да. Да…

– Простите. – Менефи внезапно протиснулся между Доланом и Эйприл. – Могу я разбить вашу пару?

– Конечно. – Долан отстранился. – Спасибо, Эйприл. Доброй ночи.

Он направился к своему столику и обнаружил Карлайла, сидящего на стуле, который освободила Майра.

– Как жаль, что вам не удалось закончить танец, – улыбаясь, сказал Карлайл. – Я советовал Менефи сидеть спокойно и не волноваться, но он решил вмешаться.

– Это было очень мило с вашей стороны, – заметил ему Долан. – Я знаю, что вы имеете в виду.

– Судя по тону, вы думаете, что я поддразнивал его и понукал вмешаться.

– Это не имеет значения, – сказал Долан, подавая знак официанту.

– Уходите? – спросил Карлайл.

– Да.

– Я очень хотел поговорить с вами.

– Как-нибудь в другой раз, – сказал Долан, посмотрел на чек и подал официанту пятидолларовую бумажку.

– Почему вы никогда не любили меня, Долан? Вы мне нравитесь. Почему же я не нравлюсь вам?

– Да, Гарри, не нравишься. Не нравился, когда мы были детьми в школе, и не нравишься теперь. Был козлом, козлом и остался. Нам незачем изображать симпатию. Давай сохраним существующее положение, – сказал Долан, пошевелив пальцами.

– И вы собираетесь атаковать меня в своем журнале, потому что я вам не нравлюсь?

– С чего вы решили, что я «собираюсь атаковать» вас? – спросил Долан, пытаясь изобразить удивление в голосе.

– О, у меня есть основания. И хочу напомнить, что я – единственный человек в городе, которого вам лучше не трогать.

– А не лучше ли подождать, пока выйдет в свет что-нибудь из того, что, как вы считаете, я собираюсь напечатать, прежде чем запугивать меня?

– Считайте это предупреждением. Давай, – сказал Карлайл и пошевелил пальцами, имитируя жест Долана, – сохраним существующее положение.

– Спасибо, – сказал Долан официанту, взял сдачу и отсчитал чаевые. Затем обернулся к Карлайлу. – Я вот тут подумал о вашем брате…

– Брате? О, вы говорите о Джеке. А что, – изобразил Карлайл удивление, – это идея. Я не думал о Джеке. Он очень влиятелен. Может быть, я смогу привлечь его, чтобы помочь уговорить вас бросить это.

– Еще как силен и влиятелен! Быть может, он потратит частицу своей силы и вернет к жизни хоть одну из трех девушек, которых вы убили, делая аборты?

Карлайл вскочил на ноги.

– Послушайте, Долан, – сказал он, и весь елей внезапно исчез из его голоса, – вам, черт возьми, надо лучше подбирать факты, прежде чем печатать что-нибудь вроде этого!

– Я, черт возьми, правильно подбираю и правильно оцениваю их, все четко, как в аптеке, – сказал Долан холодно и ушел.

Внизу горел свет, когда Долан приехал домой, и через большие окна он мог видеть Элберта, и Томми, и Эрнста – бывшего воздушного аса, – рассевшихся на первом этаже около Майры. Они о чем-то горячо спорили. Долан поднялся в свою комнату и начал раздеваться.

Он сбросил с себя почти все, когда к нему вошла Майра.

– Ты никогда не стучишь? – поинтересовался Долан.

– Вот, – сказала Майра, схватив старый купальный халат со стула и бросив ему. – Надень это, и все будет прилично.

– Я говорю не о приличии, а о воспитанности. Где, черт возьми, мои тапочки? – спросил он, оглядываясь вокруг. – Чертов Улисс, что ли, утащил их в свою комнату? Тащит что ни попадя…

– Если ты говоришь об ужасных красных мокасинах, то они под столом. – Майра указала в названном направлении. – Я думаю, ты знаешь, который сейчас час, не так ли?

– Я прогулялся после того, как покинул крышу.

– Долгая прогулка. Я ждала тебя два часа.

– Похоже, тебе было весело, – сказал Долан, надевая тапочки. – О чем был разговор? О том, что гомосексуальность – первая предпосылка гениальности?

– На этот раз речь шла о Гитлере.

– Что я говорил?

– Эрнст немного повернут на теме расовой чистоты, я права?

– Еще как повернут! Поэтому-то он так неравнодушен ко всем цветным девчонкам. Улисс однажды ночью привел свою девицу сюда и отвлекся на секунду, а когда вернулся, Эрнст имел ее на полу за пианино. Улисс собирался кулаками восстановить расовую гармонию, еле отговорили. О, определенно Эрнст не думает ни о чем, кроме чистых арийцев. А теперь, мисс Барновбаттински, не пошли бы вы, к черту, домой и позволили мне лечь спать?