Дети рижского Дракулы - Юлия Ли Страница 14
Дети рижского Дракулы - Юлия Ли читать онлайн бесплатно
Плотная картонная бумага внутри имела фигурные полукруглые выступы, в которые чьей-то заботливой рукой были выложены черно-белые, реже – расцвеченные вручную акварелью фотографии. С придыханием они продолжали листать, ни на чем особо не задерживая глаз: они искали что-то другое, может, заметки, может, письма, карту сокровищ или чей-то дневник. Но альбом содержал фотографии совершенно незнакомых людей. Незнакомых как Соне, так и Данилову.
– Всего лишь чей-то старый альбом. И кто все эти люди? – вырвалось разочарованное у Данилова.
– Но почему он такой отсыревший? Его, верно, хранили от людских глаз? – благоговейным шепотом отозвалась Соня.
– Ничего в нем особенного. Это мамин альбом, только и всего. Она снесла их все сюда перед самой смертью. Когда-то, быть может, когда я пошел учиться в гимназию, она увлекалась фотографией… Рядом с книжным шкафом стоит ящик с немецкой «Моментальной камерой Аншютца» фирмы «Гёрц». Вот и красная лампа для фотопечати разбилась…
– Значит, эти снимки делала ваша матушка? Самостоятельно? Как и фотографию для банки с какао?
Данилов помрачнел.
– Будьте любезны, никогда больше не напоминайте мне об этой чертовой банке, – сказал он, не глядя на Соню, и замолчал, поджав губы так, что они побелели. Потом, переборов внутренние сопротивления двух его душ, подобных душам доктора Джекилла и мистера Хайда, добавил: – Надписи сделаны ее рукой.
– Может, стоит подойти к делу чуть основательней? – предложила Соня. – У вас есть лампа?
Григорий Львович поднялся с колен и пошел за масляной лампой, долго не мог ее засветить – тряслись руки. Соня не мешала ему. Она осталась на полу и продолжала рассматривать карточки. Ей пришло в голову, что на задней стороне могут содержаться какие-нибудь полезные сведения, и наугад вынула одну. На карточке была запечатлена молодая семья, состоящая из удивительно похожих друг на друга молодой матери и молодого отца, стоящих на крыльце большого и красивого дома с колоннами и портиком, окруженного многовековыми соснами. Они держали на руках двух укутанных в кружева младенцев и солнечно улыбались в кадр. Волосы их были светлыми. Отец подстрижен коротко, шевелюра девушки струилась через плечо пышной волной, завитки попадали в глаза, отчего она мило щурилась. Совсем как леди Ровена, подумалось Соне.
Перевернув фотографию, она увидела надпись: «1882 год, Синие сосны, Марк и Ева, внук Григорий и внучка Ева».
Внук? Почему внук, если Григорий Львович сказал, что почерк принадлежал его матери?
Она повернула фотографию обратно и принялась вглядываться в лица молодоженов. Данилов придвинул зажженную лампу ближе к Соне и заглянул ей за плечо. Она показала надпись учителю.
– Все же это не чей-то альбом. А ваш. Это ваши родители? Ну… в молодости, вероятно? Так ведь, да?
Он долго смотрел на изображение, его лицо застыло непроницаемой маской.
– Нет, это, видимо, мои брат и сестра, – наконец выдавил он. – Я их живых не застал, видел только на фотографии, и то очень давно… даже не припомню когда. Красивые! Похожи на маму. У мамы – она немка – были светлые волосы, пока их полностью не поглотила седина.
– У вас тоже была сестренка? Ее звали Евой?
Григорий Львович медленно покачал головой:
– Никогда прежде не слышал. Ева… Может, умерла в раннем возрасте, как и их первенец?
Соня опустила голову. Сочувствие и любопытство, встав по обе стороны, рвали на части. Сочувствие и воспитание призывали молчать, а любопытство подбрасывало новые вопросы. Сердце сжималось от жалости при взгляде на бедного учителя, растерянного, бледного, запутавшегося в глубинах детской памяти и страшно пугающегося призраков, которые все норовили выскочить из темных углов, накинуть петлю, нож или запустить когтистую лапу в горло. Но ум требовал ответов и настаивал, что без них сердцу не станет покойно.
– А почему фотокарточка датирована 1882 годом? – не выдержала Соня, приняв сторону разумного любопытства.
Прежде чем она произнесла вопрос вслух, загадка не казалась такой дикой и устрашающей. Она и не усмотрела в ней никаких математических тайн, мозг не сразу высчитал такое с виду простое и ясное уравнение.
– Вам здесь не может быть шесть лет.
– Почем вы знаете? – Данилов опять стал нервничать, предчувствуя недоброе.
– Вы родились в 1876-м. Это все знают, Григорий Львович.
– Я и забыл, что мой диагноз до сих будоражит умы, даже столь незрелые, как ваш и ваших подружек.
Соня проглотила шпильку.
– Вам было на этом фото шесть лет? – с недоверием переспросила она.
– Мне было на этом фото шесть лет. Да! – вспылил Данилов. И Соня инстинктивно сжалась. – Этот шестилетний младенец в кружевах с пухлыми щеками и розовыми губами, который только-только отпустил материнскую грудь, – очевидно я. Я! Вы это хотели уточнить?
– Что-то не складывается… – Соня нахмурилась, хлопая глазами, стараясь предположить причину такого странного разрыва в датах. Вынув раненую руку из смятого канотье и закусив основание большого пальца там, где зигзагом шла тонкая линия пореза, она опустила голову к карточке, принявшись пристально разглядывать ее. Она искала разницу в возрасте. Но дети были совершенно идентичны: два пухлощеких кругляша, здоровеньких и довольных. – Получается, вашей сестре тоже шесть лет?
– Почему вы так решили? У нее, может быть, абсолютно нормальный, соответствующий здоровому малышу возраст.
– Но вы же совершенно одинаковые! – Соня оторвала губы от руки и скривилась в усмешке.
Данилов подтянул альбом к себе, как обиженный ребенок, и, не ответив, стал вынимать одну фотографию за другой и глядеть на их оборотные стороны. Соня погрузилась в размышления.
– Что, если… – начала она осторожно, – по какой-то нелепой причине вам вовсе не двадцать пять, а девятнадцать?
Данилов посмотрел на нее исподлобья и не ответил, сочтя предположение Сони нелепым.
Она осторожно придвинулась к нему, стала рассматривать те фотографии, которые тот отбросил. На многих карточках была эта молодая пара со светлыми, волнистыми кудрями, в чертах коих Соня невольно угадывала схожесть с чертами учителя Данилова. Она, сама того не замечая, стала часто-часто поглядывать на него, отрывая взгляд от фотографий и вновь опуская глаза. Эти светлые нечесаные, взъерошенные волосы, которые тот носил в гимназию тщательно уложенными бриллиантином, скрывающим его настоящий цвет, почти цыплячий, солнечный, цвет луга, покрытого одуванчиками по весне. Эти широкие глаза василькового цвета, с янтарным ободком вокруг зрачка, обрамленные темными ресницами. Этот узкий овал лица с острым подбородком…
– Вы с вашими братом и сестрой тоже диво как похожи.
Данилов опять не ответил. Казалось, он не слышал Соню. С увлеченностью дитя, закусив губу и сведя брови, перебирал каждую фотографию, раскладывал их на стопки. Стопок вышло три.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Comments