Иностранец - Александр Афанасьев Страница 14

Ну, вот. Становлюсь понемногу сербом.

В министерстве еще никого не было – рано, сербы начинают день с кафе, с чашки кофе, только потом идут работать. Мы зашли в министерство, нам спустили пропуск, мы поднялись к Йованичу, и вместе с ним ждали какое-то время. Потом он повел нас к министру.

…

Министр мне понравился. Может, я и ошибаюсь – но на первый взгляд, понравился. Он был скорее политиком, чем профессионалом, но… знаете такую поговорку: вам помочь или не мешать? Так вот, этот – мне кажется, мешать не будет своими ценными указаниями.

– Полковник…

…

– Рад, что вы у нас.

Мы пожали руки

– До вас информацию довели?

– В общих чертах.

– Ну, что ж…

…

– Кое-что о деле вы знаете. Кое-что узнаете сейчас. О деталях – с господином Йованичем, он же ваш начальник.

– Разрешите?

…

– Я должен прочитать дело и сказать свое мнение? Или мне будет позволено работать?

Министр и помощник переглянулись.

– А что значит – работать?

– Разыскивать преступника. Или преступников.

– Как?

– Как потребуется.

Министр и помощник снова переглянулись.

– Как вы это себе представляете? Вы будете разъезжать по Белграду?

– Я не могу точно сказать, пока не прочту дело. Но по опыту могу сказать – если дело в тупике, это не просто так. И мало какое дело можно раскрыть из кабинета.

– Но у вас нет полномочий.

– У него есть – я показал на Луку – он полицейский. Какая разница, консультировать все министерство или его одного.

– Вы не можете ездить по Белграду и нарушать закон.

– Кто сказал про нарушение? Он и проследит, чтобы его не было.

…

– Разве я здесь не для того чтобы раскрыть дело?

…

– Если я смогу вам помочь, только прочитав дело, я вам так и скажу. Но вряд ли. А если только сидеть в кабинете – зачем время, простите, тратить…

…

Мы спустились в кабинет Йованича и сели там – а он пошел к министру уже один. Вернулся с бумагами.

– Имейте в виду, все рискуют, включая министра.

– Я понимаю.

– Если будете бить морды – все просто взбесятся.

– Я так не работаю.

Я посмотрел письмо. Всем оказывать содействие… понятно.

– Что теперь?

– Теперь – дело.

– Оно в отдельном кабинете. Он закрепляется за вами

– Простите… с чем группа тогда работает?

– У них рабочие материалы. Дело мы позаимствовали у следователя на сутки, не более, имейте это в виду.

– Я понимаю.

Ксерокс я не просил – все интересное на телефон снимем.

…

Дело состояло из трех томов – что для одного убийства не просто много, а очень много. Но это могло значить и то, что сербская полиция тупо «гонит вал» допрашивая малозначительных свидетелей и имитируя бурную деятельность.

Я начал читать уголовное дело, периодически обращаясь к Луке за справкой – и понял, что так оно и есть.

…

Чтобы прочесть все уголовное дело, мне потребовалось больше чем полдня. Лука тоже его читал, потому что прочитанный том перебрасывал ему и брал следующий. Информации для работы было откровенно мало – а для трех томов – вообще ничего.

Но кое-что было.

Спрашиваете, как я понял сербское уголовное дело? Да нормально понял. Существует две крупные правовые семьи – романо-германская и англо-саксонская. Россия и Сербия, как и вся континентальная Европа, относятся к романо-германской правовой семье. К семье, источником которой является право Римской Империи (дигесты Юстиниана) и французский гражданский кодекс Наполеона Бонапарта 1802 года. А значит, юрист одной страны в целом способен понять, что и почему делают его коллеги из другой страны – если конечно в достаточной степени владеет языком. Конечно, право отличается – по-разному прописаны некоторые моменты, связанные с задержанием, с правами, со следственными действиями, с взаимодействием следствия и розыска, с моментом допуска адвоката – но в целом уголовное право в рамках одной семьи очень похоже. Потому-то я хорошо понимал, что делали сербское следствие и розыск. Может, не до нюансов, но в целом понимал.

Итак, сербский угрозыск первым делом сделал то же, что сделал бы наш. Они заказали распечатку звонков с мобильного жертвы, а следствие начало вызывать и допрашивать всех кто оказался в списке. Сейчас практически любое уголовное дело об убийстве с этого начинается, а следователь так тянет время. Вызывает по одному – два человека в день и допрашивает. Типа дело идет, документы подшиваются.

Только тут сербский угрозыск ждал крайне неприятный сюрприз. В ночь с девятого на десятое – сигнал мобильного телефона Ани Никич прервался на набережной. И больше уже не возобновлялся. Это было первым серьезным ударом по следствию – получается, она неизвестно где была всю ночь десятого, весь день десятого и похоже еще в ночь с десятого на одиннадцатое.

Дальше они опять поступили, так как бы и я поступил. Они запросили все сотовые компании страны о том, не оформляла ли Аня Никич на себя новую трубку, и начали искать ее старую трубку.

Все сотовые компании страны ответили, что новую сотовую трубку Аня Никич на себя не оформляла.

Тогда они пошли по следам старой трубки. С того места, где прервался сигнал. А это была набережная Дуная. Они вызвали водолазов и прочесали все дно. И что удивительно трубку они нашли – на дне.

Получалось, одно из двух. Или она сама выкинула трубу, или кто-то вырвал у нее телефон и выкинул. Напрашивалось, что первое. Труба дорогая, одиннадцатая модель Айфона. Кто мог ее вырвать и выкинуть и зачем? Да так что владелица не подняла шум?

Получается, выкинула сама.

Проверив распечатку звонков, полиция нашла подтверждение первой версии – выкинула сама. Последний звонок на трубку поступил от ее парня, Лазаря Михалича. Поговорили, судя по всему так, что она в ярости выкинула в реку дорогую трубку.

Так, где же. А… вот.

Примерно в двадцать один ноль ноль по местному времени я почувствовал потребность позвонить Ане и попробовать еще раз поговорить с ней. Я набрал ее номер, но она сказала, что не хочет больше со мной разговаривать и бросила трубку. Я пытался сказать ей, что для ее ревности нет никаких оснований – но она не хотела даже слушать. После того, как связь разъединилась – я пытался набрать ее номер еще несколько раз, но она не отвечала.

Так…