В рабство – на экскурсию - Наталья Бессонова Страница 14

Никто из собеседников не усомнился в ее намерении, никто не посмел ей возразить.

— А когда уголовное дело можно будет возбуждать? — поинтересовалась она.

— Когда будем уверены, что совершено преступление. Согласно Уголовно-процессуальному кодексу — в срок не позднее трех суток со дня поступления сообщения о совершенном или готовящемся преступлении должно быть принято решение о возбуждении уголовного дела. Если Ирину действительно похитили, — пояснил полковник, — если она не по доброй воле находится в этом обществе. В противном случае — об отказе в его возбуждении.

— Но Иринка не может в компании этих людей находиться по доброй воле, — Надежда и сама уже ни в чем не была уверена, и ее слова прозвучали не слишком убедительно.

— Но мы ведь… не теряли времени даром. Опрашивали свидетелей — пусть пока без протокола. Везде, где они с Рашидом появлялись, Ирина не производила впечатления удерживаемой против воли, — мягко возразил Юрий Петрович, — никаких насильственных по отношению к ней действий я пока не усматриваю. Она вела оживленную беседу, улыбалась, пила вино. Играла в рулетку, в конце концов. Со стороны — мужчины развлекают не искушенную в удовольствиях девицу… Никаких преступных действий в этом нет.

— Надюша, поиски ведь уже идут неофициально, — напомнил Владимир Иванович.

— И обращались с ней вежливо, даже галантно… насколько это возможно в таком обществе, — продолжал Юрий Петрович, — согласен, что поведение ее может показаться странным. Возможно, она была под воздействием алкоголя… или наркотиков. Но на насилие… никак не похоже.

— Еще и наркотики! — ужаснулась Надежда.

— Это только предположение, — поспешил пояснить свою мысль полковник, — ведь чем-то должны объясняться странности в ее поведении…

— И все равно я останусь до полного выяснения обстоятельств! Пока она не найдется. Иначе… как я ее родителям-то в глаза посмотрю?.. Нет, я не вернусь без нее домой!

Никто не стал переубеждать Надежду.

— Ну а вам нет смысла оставаться, — обратился Юрий Петрович к Герману и Владимиру, — вы и так хорошо помогли. Я сегодня еще наведу кое-какие справки, завтра задействую своих ребят… будем искать. Завтра же допросим Сулейманова, применим рычаги воздействия… думаю, он далеко не все рассказал.

— «Рычаги воздействия»? Пытки, что ли? — удивленно спросила Надя.

— Ох, как вы, сударыня, о нас думаете! — засмеялся полковник. — Почему сразу «пытки»? С этими ребятами тоже можно найти общий язык. Заинтересовать, подобрать ключик…

— Ясно…

После обеда Юрий Петрович уехал «наводить справки», пообещав быть на связи и держать всех в курсе событий, а друзья-партийцы втроем направились в ОВД, к которому территориально относится Измайлово. Там их уже ожидал предупрежденный заранее майор Гребешков. Как положено, ответив на все наводящие вопросы, общими усилиями составили текст и написали заявление.

Выйдя из мрачных стен, друзья-партийцы пожелали Устиновой удачи, терпения и оптимизма, после чего отбыли на вокзал, оставив ее наедине с тревожными мыслями.

Надежда вернулась в гостиницу около семи вечера. Позвонила Лапочке-дочке, Наталье и Сереге. Подумала и о родителях Ирины… Но она не знала даже, есть ли у них телефон… да и просто боялась им звонить.

Устав от постоянного нервного напряжения, Надя выпила две таблетки валерьянки и опять уселась на свой наблюдательный пункт в холле, хотя уже не видела в этом никакого смысла. Да и с какой стати Ирина пойдет в гостиницу, если еще вчера они должны были улететь? Но, с другой стороны, должна же она понимать, что Надежда будет ждать, переживать и искать ее…

В номер подниматься не хотелось. В девятом часу вечера появился Юрий Петрович. Он подошел к ее «наблюдательному пункту» уверенно, как будто знал, что она может быть только здесь.

— Добрый вечер, Надюша, — с улыбкой поздоровался он, — можно мне вас так называть?

— Да, пожалуйста, — ответила она равнодушно. Но ей почему-то было приятно, что он обратился к ней именно так.

— Вы, как всегда, на посту?

Его лучезарная улыбка погасла, как только он приступил к изложению новостей.

— Вынужден признаться в своих неутешительных подозрениях, — начал он без вступлений, — Китайца найти пока не удалось, и ничего хорошего это не предвещает. Дело в том, что он… тесно общается с людьми, которые, по нашим данным, занимаются поставкой девушек в турецкие бордели. Кто-то из них уже отбывает наказание по статье 127.1 и 127.2 Уголовного кодекса…

— А что это за статьи? — встревоженно спросила Надежда.

— А это… торговля людьми и использование рабского труда… соответственно.

— Ой, мама! — простонала она. — Ужас! И в наше время такое существует!

— Да уж, ничего хорошего. Но если есть преступления такого рода, то должна быть и соответствующая статья. Она, кстати, в такой формулировке у нас совсем недавно появилась… Так вот, кто-то уходит от ответственности за неимением прямых доказательств. И я не уверен, что преступники, которые уже отбыли срок, встали на путь исправления.

— Если у вас есть сведения, то почему их не арестуют? — возмутилась Надежда.

— Одних только сведений недостаточно, нужны доказательства. Такие преступления относятся к числу труднораскрываемых.

— Почему? — удивилась Надя. — Ничего себе! Людей крадут, а… это труднораскрываемо?!

— Доказать факт продажи человека очень трудно. Рабовладелец, конечно же, не признается, что купил для себя… рабыню. И вербовщик не признается, что получил за невольницу деньги… Ну, и сами потерпевшие, как правило, не имеют особого желания сотрудничать со следствием… по разным причинам. Вот и вопрос: потерпевшие они или просто… как-то иначе называются. Кстати, от тридцати до восьмидесяти процентов женщин, попадающих… в определенные злачные заведения, сознательно едут за границу как… представительницы древнейшей профессии. Правда, они не подозревают, что станут живым товаром… и условия оказываются куда более жесткими, чем они предполагали.

— От тридцати до восьмидесяти! — изумилась Надежда. — Почему такой большой разброс в цифрах?

— Это зависит от того, кто производит оценку: полиция, социальные работники… бюрократы или… правозащитные организации… Так или иначе, в сети зарубежных работорговцев и сутенеров ежегодно попадают свыше ста семидесяти тысяч женщин из бывших советских республик… Такая вот статистика…

— Но как-то же удалось выявить и посадить некоторых дельцов?

— Гораздо меньше, чем хотелось бы…

— И какое за это предусмотрено наказание?

— Где-то… от трех до пятнадцати лет — в зависимости от отягчающих обстоятельств…

— Маловато… за такое! Слишком уж гуманно!

— Согласен… Так вот, мне пришлось участвовать в расследовании нескольких преступлений подобного рода. Там фигурировали имена, по меньшей мере, трех человек из ближайшего окружения Китайца. По одному из тех дел он проходил в качестве свидетеля. Его друзья сейчас на свободе… Пока я не могу сказать наверняка, какую роль сам Китаец играет во всем этом, но очень похоже, что не последнюю.