Моя малышка - Мэри Кубика Страница 13

Сзади к девушке подбегает молодой человек и, спеша попасть внутрь, едва не сбивает ее с ног. Покачнувшись, девушка отступает в сторону. Неужели уйдет? И все из-за этого женоподобного молодого нахала с обильно обмазанными гелем волосами. Однако, входя в ресторан, он все же придерживает для нее дверь. Девушка замирает в нерешительности. Смотрит на него, потом окидывает взглядом улицу. Остаться или уйти? Уйти или остаться? Через секунду молодой человек резко, нетерпеливо интересуется:

– Будешь заходить?

В многолюдном, шумном ресторане едва различаю его голос. Позвякивает посуда и приборы, переговариваются посетители.

Судя по сердитому выражению лица, что бы девушка ни ответила, парень с удовольствием захлопнет дверь прямо у нее перед носом. Нервно сглатываю и жду ответа. Останется или уйдет? Уйдет или останется?

Девушка решает остаться. Заходит в ресторан, и хостес окидывает ее таким же подозрительным взглядом, как и меня. Грязное пальто, рваные джинсы, этот затхлый запах, который сопровождает всех, кто живет на улице. Ребенок между тем затихает, завороженно разглядывая лампы на потолке. В тепле младенец сразу успокаивается, да и шум, который действует на нервы мне, похоже, оказал на ребенка благотворное воздействие.

– Столик на одного? – достаточно грубо уточняет хостес.

Быстро встаю и машу рукой:

– Она со мной!

Судя по выражению лица, хостес догадалась, почему ребенок завернут в плащ, а я пришла в одной тунике с короткими рукавами. Хостес кивает на меня. Девушка прокладывает себе путь между ламинированными столиками и страдающими избыточным весом едоками, едва помещающимися на виниловых диванчиках. Мимо снуют официанты с подносами.

– Все-таки пришла, – говорю я, когда девушка останавливается возле меня. Ребенок поворачивается на звук моего голоса. В первый раз вижу этого малыша вблизи. Младенец улыбается беззубой улыбкой и издает звук, напоминающий воркование голубя.

– Вот, – произносит девушка, протягивая что-то зеленое, пластиковое, прямоугольное. Моя библиотечная карточка! – В кармане нашла.

Даже не пытаюсь скрыть, что это для меня неожиданность. Глупо было отдавать плащ, не проверив карманы. Вспоминаю, как вчера засунула туда карточку по пути из библиотеки на работу. В другой руке сжимала научно-фантастический триллер. Ах вот оно что – значит, девушка пришла вернуть мою карточку.

– Спасибо, – говорю я и забираю ее, едва удержавшись от соблазна дотронуться до ребенка, погладить пухлую щечку или мягкие, светлые, похожие на пух волосики.

– Сейчас вместе поужинаем, – объявляю я. Верчу карточку в руках, потом убираю в стеганую сумку.

Девушка не отвечает. Продолжает стоять на том же месте, глядя себе под ноги. Взгляд настороженный, подозрительный.

– Какое вам до меня дело? – спрашивает девушка, по-прежнему не глядя на меня. Замечаю, что руки у нее грязные.

– Просто хочу помочь.

Девушка ставит чемодан на пол и, зажав его между ног, поудобнее перехватывает ребенка, который вдруг ни с того ни с сего начинает вертеться. Впрочем, с младенцами так часто бывает. Должно быть, на лампы нагляделся вдоволь и теперь хочет кушать.

– Главное не то, что мир может предложить тебе, а то, что ты можешь в него привнести ^[1], – тихо, почти шепотом произносит девушка. Растерянно гляжу на нее. Девушка поясняет: – Это из «Ани». «Аня из Зеленых мезонинов».

Она цитирует «Аню из Зеленых мезонинов». Вспоминаю, как вчера она сидела на полу библиотеки с ребенком на коленях и читала эту книгу. Интересно, с какими еще произведениями детской классики она знакома? Читала ли «Ветер в ивах»? А «Таинственный сад»?

– Как тебя зовут? – спрашиваю я. Девушка не отвечает. – Меня – Хайди, – представляюсь я, надеясь, что она последует моему примеру. Впрочем, так в любом случае будет правильнее – в конце концов, из нас двоих взрослый человек я. – Хайди Вуд. У меня тоже есть дочка. Зои. Ей сейчас двенадцать.

Надеюсь, упоминание о Зои поможет ей проникнуться ко мне доверием. И действительно – через пару секунд девушка садится, осторожно придерживая ребенка. Неловко опустившись на банкетку, она достает из кармана пальто немытую, облепленную растворимым детским молоком бутылочку. Наполняет ее холодной водой из стакана, стоящего на столе, и подносит к ротику ребенка. Вода слишком холодная, к тому же такое питье младенцу не полезно – это вам не детское питание и тем более не грудное молоко. Сначала ребенок медлит, но потом берет соску. Видимо, привык пить простую воду. К тому же она хоть как-то помогает ослабить чувство голода.

– Уиллоу, – вдруг произносит девушка.

– Так тебя зовут? – спрашиваю я.

Девушка медлит, затем кивает. Значит, Уиллоу.

Мы с Крисом выбрали для дочки имя Зои просто потому, что оно нам обоим понравилось. Другие варианты – Джулиэт, София, Алексис – решили приберечь на потом, уверенные, что они нам еще понадобятся. А для мальчика приготовили имя Зак – хорошая бы получилась парочка, Зак и Зои. А Крис, конечно, хотел назвать сына в свою честь. Мечтали, как переберемся в домик на севере, например в Лэйквью, или на западе, в Роско-Виллидж. По закладной придется платить чуть поменьше, зато до школы и работы добираться намного дольше. Выбирая колыбельку для Зои, невольно заглядывалась на детские двухэтажные кроватки – такие хорошенькие, белые, решетчатые… Представляла, что мне еще много раз предстоит покупать стильные одеяльца, обставлять детские и переступать через разбросанные по полу игрушки. Даже решила, что дети наши будут на домашнем обучении – их образованием займусь сама. Все-таки дешевле, чем отправлять всех в частную школу вроде той, в которой сейчас учится Зои. Иначе мы рисковали истратить на образование воображаемых детей около сорока тысяч долларов в год.

Врач употребил термин «гистерэктомия». Удаление матки. По ночам лежала в кровати без сна и думала о том, что для меня означает это слово. Для врача и для Криса это была просто операция, медицинская процедура. А для меня – убийство. Не будет у нас ни Джулиэт, ни Зака, ни Софии, ни Алексис. Покупать детские одеяльца и обучать целую ораву детишек на дому мне теперь не придется.

Джулиэт, конечно, была. Однако после «простой» процедуры, которая была вовсе не простой, от нее не осталось и следа. Врач сказал, что понять, мальчик это или девочка, нельзя было. Крис мне потом много раз это повторял. И все же я была уверена, что зародышем, выброшенным, точно мусор, вместе с моими женскими органами, была Джулиэт.

До сих пор не могу удержаться и хожу по детским магазинам, скупая крошечные одежки: то возьму сшитый из натуральных материалов комбинезончик со зверушками, то тянусь за хорошеньким фиолетовым. Придя домой, складываю покупки в коробки, на которых нарочно написала «Хайди. Работа», и прячу в кладовку, смежную с нашей спальней. Крису и в голову не придет в них рыться. Думает, что там бумаги с удручающей статистикой по уровню грамотности или учебники по английскому.