Яд древней богини - Наталья Солнцева Страница 13

- Эй, а деньги? - спохватился Звон.

- Что-о-о?

Хозяин дачи поник, стушевался. Понял, что гостя лучше не злить.

- Ирка не такая уж невинная овечка, - с досадой пробормотал Загладин. - Она меня отравить хотела. Подсыпала какой-то хрени в кофе… хорошо, что меня почти сразу вырвало. А то бы… поминай, как звали.

- Было такое дело! - услужливо подтвердил Звон. - После оргии! Олежка ее заставил обслужить всех по полной программе. Ну, она и взбеленилась. Подумаешь, цаца!

Сыщик прикоснулся дубинкой к подбородку Загладина.

- Я тебя предупредил. И тебя, шавка! - повернулся он к тощему. - Запомнили?

Он вышел из покосившегося домика и зашагал к спрятанной в зарослях орешника машине, чувствуя спиной взгляды «ребятишек», полные бессильной ненависти. Всеслав был доволен - хоть одно полезное дело он сделал: отвадил вымогателя от Ирины Рудневой.

Из дачного поселка Смирнов возвращался в Москву сквозь грозовой ливень. Небо прочерчивали белые молнии, стена дождя отвесно, с шумом падала вниз. Хорошо, что он успел выехать с грунтовки на асфальт. Неожиданно всплыли в памяти слова Загладина: «Она меня отравить хотела…» Если даже и так, Ирину можно понять.

В городе ливень припустил еще сильнее. На дорогах стояла вода, все терялось в дождевой мгле.

Сыщик решил по пути домой заехать к ветеринару, который лечил собаку Рудневых. Тот принял посетителя приветливо.

- А где ваш питомец?

- Я по другому поводу, - улыбнулся Всеслав. - Хочу приобрести щенка ротвейлера. Вы меня не проконсультируете?

- Отчего же нет? С удовольствием.

Ветеринар оказался маленьким пухлым мужчиной, чрезвычайно волосатым - повсюду, кроме головы. Черные волосы густо курчавились на груди, на руках и, вероятно, под халатом и брюками их было не меньше. Зато голову скромно окаймлял редкий венчик кудряшек.

- Понимаете, у моих приятелей, кого ни спрошу - собаки дохнут, как мухи, - приступил к делу Смирнов. - Не хочется заводить капризного, хилого пса, потому что мне совершенно некогда с ним возиться.

- Вообще-то ротвейлеры довольно выносливы и неприхотливы, по сравнению с некоторыми другими породами. Щенков необходимо вовремя прививать, правильно кормить, и тогда особых проблем не возникнет.

- Мой знакомый, господин Руднев, тоже так думал, - гнул свое сыщик. - И прививки делал, и кормил, как положено, а пес все равно издох!

- Руднев? - оживился ветеринар. - Это мой клиент… вернее, он приводил ко мне своего ротвейлера, Дика, кажется. У меня отличная память. Иногда Рудневы вызывали меня на дом. Да… печально, но их собака заразилась чумкой от дворняг, и мне не удалось ее спасти.

- А прививку от чумки Дику делали?

- Разумеется! Хотя привитые собаки тоже могут подхватить заразу, они легче переносят болезнь и чаще всего выздоравливают. А вот Дик… Минуточку!

Ветеринар встал, подошел к своему шкафу, порылся на полке, достал какой-то толстый журнал и принялся его листать.

- Да, правильно, Дику делали прививку, - сказал он, найдя соответствующую запись. - Видимо, неудачно. Такое бывает.

- Рудневы вас вызывали, когда пес заболел? - не отставал Смирнов.

- Конечно.

Ветеринар сел и подозрительно уставился на посетителя. Что за неуемное любопытство?

- Какие были симптомы? - допытывался сыщик.

- Похоже на чумку…

- А на отравление?

Ветеринар задумался, между его черными кустистыми бровями образовалась вертикальная складка.

- Ну… на определенном этапе… признаки отравления и заболевания чумкой бывают весьма схожи… Я не могу утверждать с полной уверенностью. Надо делать анализы, лабораторные исследования. Но Рудневы меня об этом не просили. А почему вас интересует именно Дик?

- Это собака моих знакомых, - выкрутился Всеслав. - Я не люблю рассуждать абстрактно. Конкретный случай куда нагляднее. Выходит, ротвейлера легко отравить? Он что, хватает на улице всякую гадость?

- Как приучите. Кстати, с чего вы взяли, будто Дика отравили? Я такого не говорил.

Смирнов еще четверть часа задавал ветеринару разные вопросы о ротвейлерах, делая вид, что пришел сюда за этим, а не из-за Дика. За окнами шумел дождь.

Когда Смирнов вышел, уже стемнело. Ливень стихал, гроза уходила на запад. Горели фонари, их голубоватый свет делал городской пейзаж похожим на старинную гравюру.

Сыщик ехал домой с мыслями о Еве. Она звонила и обещала рассказать ему что-то интересное. После Крыма Ева изменилась… слегка загорела, похудела, стала молчаливее. Она постоянно менялась: то в одном, то в другом. Всеслав не успевал привыкнуть.

За ужином он поделился с ней результатами встречи с Загладиным и его дружком.

- Ты уверен, что Рудневых запугивают не они? - спросила Ева.

- Почти. Им не до тонкостей типа «жучков» и паучков. Опустившиеся, жалкие подонки, которые скоро начнут собирать бутылки по помойкам. Как я и думал, Загладин блефовал, говоря о видеокассете. Во-первых, он «влетел» на крупную сумму, за ним гоняются кредиторы; во-вторых, малолетка, из-за которой поднялся сыр-бор, оказалась сестричкой борзого криминального авторитета. Так что на Олега охотится и «братва», и милиция. Дачу с квартирой у него отобрали за долги, а перед тем все там перевернули - что оперативники во время обыска не изъяли, растащили бандиты. Вот такая картина вырисовывается. Загладин еле ноги унес, ему не до кассет было. Страх и безнадегу пытается утопить в наркотическом и алкогольном опьянении.

- Жуть какая, - передернула плечами Ева. - Что ты намереваешься предпринять?

Смирнов развел руками. Он пока не знал.

- Понаблюдаю за домом, где живут Рудневы… может, зацепка и появится.

Ева протянула ему газету с заметкой «Нелепая смерть».

- На, почитай. Я сегодня разговаривала с Ершовым, автором этого материала. Не хочешь с ним встретиться?

* * *

Ирина Руднева, бывшая «Прекрасная пастушка», сидела в спальне перед зеркалом и не узнавала себя. Кажется, у нее появились первые седые волоски. Это в двадцать пять лет! Что же дальше будет?

Гордей уехал на работу, ей тоже было пора в танцзал. Впервые не хотелось никуда собираться, ехать, репетировать, видеть рядом разгоряченные, потные тела других молодых женщин. Ирина резко поднялась, сняла шелковый пеньюар и осталась полностью обнаженной. Она возненавидела свое тело с тех пор, как…

Если не обманывать себя, то она, Ира Пастухова, так и не смогла перешагнуть через порог той деревянной дачи Загладина, где ей приходилось ублажать продюсера и его дружков. Это для других она теперь респектабельная, обеспеченная дама, танцующая в «Фуэте» из прихоти, свойственной богатым, избалованным людям. А в глубине души она не переставала ощущать себя продажной девкой, доступной любому, на кого укажет перст Олега.