Уставшая от любви - Анна Данилова Страница 13

— Да там довольно хорошо видно, что это не он. И ростом этот мужчина пониже, и вообще не он. Если вы хотите, мы можем предоставить вам это видео, не проблема.

— Да, я хочу, — сказала я тоном капризного ребенка, понимая, что веду себя глупо. Разве что ногой не притопнула.

Катя, понимая, что у меня сейчас начнется истерика, подхватила меня под руку и вывела из кабинета.

— Семь кругов ада, Катя, — прошептала я, глотая слезы и опускаясь по стеночке вниз, поскольку ноги мои меня уже не держали. — Семь кругов.

— Нельзя здесь, поднимайся, Ната. Я готова поехать с тобой в Лобаново. Вот только к Юре заеду, предупрежу его, что уеду. Не переживай, Ната, все будет хорошо.

Она села за руль.

Я смутно помню, как мы заезжали в «Цахес». Кафе на удивление было полно посетителей. Многих я знала в лицо — это были актеры из театра «Скорлупка». Надо сказать, что театр этот был необычным, экспериментальным и, на мой взгляд, удивительным. Режиссер Алик Туманов собрал под одной крышей людей невероятно талантливых буквально во всем. Каждый артист обладал, помимо яркого артистического таланта, умением играть на каком-нибудь инструменте, петь и танцевать. Туманов сам писал пьесы для своего театра, и все они были не похожи одна на другую. Были пьесы, написанные в классическом, традиционном духе, а были удивительные, странные, оригинальные, с какими-то потрясающими декорациями, задумками, которые неизменно приводили в восхищение зрителей, полюбивших этот театр буквально с его первой постановки. Кроме этого Туманов довольно часто вводил в свои спектакли настоящих животных: собак, кроликов, лисиц, а главным персонажем одного из самых потрясающих спектаклей была лошадь, которая прежде была человеком. Для таких спектаклей животных специально дрессировали, но, участвуя в спектаклях, в большинстве своем играли с использованием поводка. Содержались животные в специально построенном для них флигеле театра, где за ними ухаживал целый штат сотрудников.

Катя и сама была поклонницей режиссера, не пропускала ни одной премьеры и, занимаясь рекламой своего кафе, активно рекламировала и «Скорлупку».

Одним из достоинств кафе «Цахес», помимо оригинального меню, были дешевые цены. Если бы не эта его приятная особенность, вряд ли здесь собиралось столько народу. Понимая, что актеры — народ небогатый, Катя тщательным образом продумывала меню, чтобы, во-первых, это было вкусно и быстро, во-вторых, недорого. Так, к примеру, в меню было тринадцать видов бутербродов, которые делались быстро и продукты для которых стоили сущие копейки. Салаты — свекольный и морковный — вообще практически ничего не стоили, но всегда шли на «ура». Селедку, которая шла классической закуской к водке, Катя засаливала сама, а потом замораживала, что позволяло ей значительно сэкономить. В подвале кафе стояли бочки с солеными помидорами и огурцами, что также стоило недорого, но раскупалось опять же как закуска к алкоголю. Но весь этот гастрономический дешевый рай продолжался ровно до двадцати двух часов, после чего все бутерброды убирались (вернее, продавались по смешной цене одной предприимчивой барышне, открывшей по соседству небольшой пансион для пенсионеров), и на витрине появлялись дорогие рыбные и мясные деликатесы, икра. Это было время для всех тех, кто, несмотря на дороговизну, приходил сюда уже по инерции, с любовью к «Цахесу», чтобы отметить какое-нибудь событие, пропить гонорар с друзьями, а то и просто душевно и дорого напиться.

И все, абсолютно все в этом кафе делал Юра, молчаливый и работящий красивый мальчик, по сути, душа этого кафе. Он готовил бутерброды, салаты и делал это со вкусом, удовольствием, фантазией. Тщательно продумав техническое оснащение кухни, он сделал так, что всю тяжелую и муторную работу за него делали машины. Он же и прибирал в кафе, вечерами делая заготовки на следующий день, продумывая, чем бы еще удивить своих постоянных посетителей.

Мы появились в «Цахесе» в тот момент, когда Юра, буквально разрываясь между барной стойкой и черным ходом в кафе, принимал продукты, носил сыры (красные, оранжевые и желтые кругляши) и укладывал их в кладовку.

— Почему не возьмешь кого-нибудь ему в подмогу? — каждый раз спрашивала я Катю, наблюдая подобные сцены.

— Чужие будут воровать, — отвечала она мне каждый раз одной и той же фразой. Я знала мнение Юры на этот счет — он был полностью согласен со своей теткой, не желал терпеть рядом с собой кого-то еще.

— А это ничего, что у парня совсем нет времени на личную жизнь?

— Пусть он только скажет мне, что ему нужен помощник, как я сразу же все устрою. Но он пока молчит. К тому же, не забывай, он выплачивает кредит, ему уже немного осталось. И вообще он молод и полон сил.

Юра запер кладовку и вернулся к бару, где мы поджидали его, устроившись на высоких стульях. В зальчике за столиками сидели посетители и закусывали бутербродами с кофе. Один знакомый артист с опухшим лицом подошел к стойке и заказал Юре свекольный салат, пиво и вареные яйца. Тот быстро и вежливо его обслужил.

Я бросила на Юру взгляд, полный нежности. Если бы только Катя знала, на кого он, этот чудесный мальчик, растрачивает свою последнюю ночную энергию! Мне даже страшно представить, что будет, если она узнает о нашей с Юрой тайне…

— Мне водки, — сказала я, чувствуя, как слезы закипают, а в грудь словно вбили кол. — Что-то тяжелый выдался сегодня денек.

— Да уж, — кивнула Катя, — не простой. Но ты особенно-то не напивайся.

— Катя, это когда это я напивалась? — Я готова была уже обидеться, но не успела, хлопнула сразу пару рюмок хорошей дорогой водки, закусив бутербродом с черной икрой, мгновенно приготовленным мне Юрочкой сейчас, средь бела дня, вопреки заведенным здесь правилам. — Поехали в Лобаново уже.

На голодный желудок водка распоясалась и разлилась по всем моим жилам, пока не ударила в мою и без того больную голову. Пока Катя отлучилась на склад, а Юра протирал столик после ухода посетителей, я позвонила Грушеньке, цыганке, которую очень любила и песни которой так любила слушать под настроение. Грушенька со своей семьей выступала на корпоративах, свадьбах, ее приглашали в рестораны, а когда в Москве не было работы (цыганских коллективов в Москве великое множество!), они выезжали выступать в глубинку. Я всегда знала, что рано или поздно они еще проявят себя и, быть может, когда-нибудь откроют свой маленький театр.

— В Лобаново, прямо сейчас, — сказала я Грушеньке. — Купите водки и закуски, сладостей разных. Сами знаете. Я жду.

Когда вернулась Катя, я как ни в чем не бывало собиралась, подкрашивала губы, собираясь выйти.

— Что-то не нравится мне твой взгляд, — сказала Катя, усаживаясь на руль и поглядывая на меня с подозрением. — Тихая какая-то. С тобой все в порядке?

— Очи черные, — тихонько запела я, глядя в окно. — Очи страстные…

— Все ясно. Приедем домой, примешь душ и спать. День действительно выдался тяжелым. Сначала труп в морге, потом Мишин, Лиза, Неля. Да еще эти фотографии странные. Но ничего, говорю же, все будет хорошо, найдется твой пропащий гулящий муженек.