Счастливчики - Даниэла Стил Страница 13

По первым звукам его голоса она поняла, что Билл сильно подавлен. Она чувствовала себя виноватой, что долго не звонила ему, но всю прошлую неделю крутилась как волчок. Работа всегда была для нее на первом месте – этот выбор она сделала двадцать лет назад. Сейчас ей было за сорок. Она никогда не была замужем и не имела детей, но не сожалела об этом. Как о детях, она заботилась о своих клиентах. Дело и карьера затмевали для нее все на свете. Такое положение устраивало Билла, он сам вряд ли смог бы дать ей больше. Его сердцем безраздельно владела Лили. После смерти жены ни для какой другой женщины в его жизни места не нашлось.

– Что-то случилось? – спросила она, сразу почуяв неладное, когда он назвал ее имя.

– Да, – сказал он. Слезы выступили у него на глазах, и он откашлялся. Билл не собирался ей жаловаться, а только хотел дать знать обо всем, но ее голос оказывал на него успокаивающее действие. В конце концов, они хорошо знали друг друга. – С Лили произошел несчастный случай в Скво. – Он рассказал ей о падении подъемника, и Пенни пришла в ужас. Он не стал говорить ей, что, по словам врача, Лили никогда не сможет ходить, – это было достаточно тяжело, и к тому же он не верил мрачным предсказаниям.

– О боже мой, какое несчастье! Хочешь, я прилечу? В любом случае, завтра я отсюда уезжаю. Открытие прошло успешно. – Все дела теперь казались им обоим такими несущественными перед лицом трагедии. Она планировала задержаться в Нью-Йорке до встречи с важным клиентом, а потом еще с одним запланированы переговоры в Чикаго, но теперь твердо решила вернуться в Калифорнию и приехать к нему на озеро Тахо. Ее предложение его тронуло, но смысла в нем не было. Он хотел сосредоточиться только на Лили. – Сможет ли она ходить? – Пенни сразу задала самый важный вопрос, и Билл ответил жестко и твердо.

– Конечно. – Он не намеревался делиться с кем-то прогнозами Джесси. В любом случае он им не верил. И ему не хотелось, чтобы Пенни думала так о Лили, словно это придавало веса пророчествам врачей. – Энджи составляет список нейрохирургов, с которыми нужно посоветоваться. Нам нужны самые лучшие. Хотя здешний нейрохирург, очевидно, вполне профессионален – она училась в Гарварде, – но все же это провинциальная больница. В больших городах есть специалисты более высокой квалификации. Я хочу отвезти Лили туда и посоветоваться с ними.

Пенни чувствовала, что он чего-то недоговаривает. Уловив металлические нотки в его голосе, она заподозрила: уж не получил ли он плохие известия? Если что-то с Лили, ему придется нелегко.

– Это вполне разумно, – сказала она спокойно и не стала больше расспрашивать. – Какое счастье, что Лили осталась жива. Могу я чем-то быть полезна? – Ей хотелось быть с ним рядом в тяжелые минуты. Лили ей нравилась, и Билл тоже. Но она также знала, что он не допускает ее в святая святых своей жизни, и теперь, когда дочь особенно нуждалась в нем, вероятность стать частью их мира еще уменьшилась. Такой уж он был человек. Лили стала для него центром вселенной, а Пенни – всего лишь местечком, посещаемым время от времени.

Замужество или даже сожительство с мужчиной никогда не становилось ее целью. Слишком долгая связь или близость причиняли ей неудобство. Заниматься карьерой ей было легче, чем уживаться с человеком, который взял бы над ней верх и пытался ее контролировать. Ее собственная безопасность и независимость превалировали над тесными личными контактами. Но, услышав печаль в его голосе, она пожалела, что он не позволяет ей приехать. Впрочем, это ее не удивило. Их отношения складывались так, что не предназначались для тяжелых периодов.

– Я дам тебе знать, если что-то понадобится, – сказал он ласково. – Сейчас ей необходимо только поправиться и окрепнуть. Операцию сделали только вчера, и она все перенесла хорошо. Я позвоню тебе, когда смогу, – пообещал он, однако она очень сомневалась, что он сдержит обещание. Услышала безразличие в его голосе. Как всегда, она была вне его жизни, кроме тех случайных ночей, когда Лили не было дома. Билл Томас жил так, как удобно ему, и охранял свое сердце от всех, кроме дочери.

– Я тебе скоро позвоню, передай Лили мою любовь, – сказала она, заканчивая разговор. Она всегда передает приветы и любовь Лили, но никогда не предлагала свое сердце ему. Да он этого и не хотел. У них не было обязательств друг перед другом, и оба предпочитали, чтобы все складывалось именно так. На мгновение после разговора у Пенни возникло ощущение, что он простился с ней навсегда. Уверенности в этом у нее не было, но она чувствовала, что сейчас он не хочет ни на что отвлекаться, цель его жизни – помочь Лили. Такое же чувство было и у него, когда он в Скво-Вэлли смотрел в окно на подъемник, который сломался два дня назад и исковеркал их жизни. Всю территорию оцепили и большую часть горы закрыли на время, которое понадобится для выяснения причин происшедшего.

На следующую ночь у Лили началась лихорадка – обычное дело в послеоперационный период, – и Бен позвонил Джесси сообщить об этом. Они только что вернулись из похоронного бюро, где собрался весь медицинский персонал Скво-Вэлли и другие коллеги, чтобы отдать последние почести Тиму. Там были родители друзей их детей, мужчины, игравшие с Тимом в теннис и в софтбол, когда у него находилось время. Присутствовали люди, о знакомстве которых с Тимом Джесси даже не подозревала, и другие, которые знали только ее. Поражало, как много народу пришло, и она вернулась домой совершенно обессиленная. Дети тоже выглядели несчастными. На торжественной церемонии гроб с телом их отца по просьбе Джесси не открывали. Видеть Тима лежащим там было бы слишком сильным испытанием. Она не сомневалась, что, глядя на его тело, не выдержала бы и впала в истерику, а ей не хотелось, чтобы дети таким запомнили этот страшный день. Джимми и так увидел в ночь столкновения вполне достаточно. Он по-прежнему говорил о том, как из уха отца текла кровь. Джесси знала, что сын никогда не избавится от картинки: страшные последствия убившего его отца удара.

– Я приеду, – сказала Джесси со вздохом, когда Бен рассказал ей о лихорадке у Лили. Температура у нее поднялась, и за состоянием девушки следовало проследить. Но Джесси хотела навестить ее в любом случае, чтобы самой во всем убедиться. Даже в такой сложный момент она оставалась внимательной и сохраняла чувство ответственности, как бы ни было ей тяжело.

– Тебе нет необходимости приезжать, – уверял ее Бен. – Я тут еще побуду.

Его подруга Казуко приехала в похоронное бюро для прощания, а Бен на следующий день собирался нести гроб. Казуко работала медсестрой. Бен познакомился с ней в Стэнфорде, и они уже давно жили вместе. Она приехала с ним в Скво-Вэлли из Сан-Франциско, и их совместная жизнь, казалось, удалась. Он был на пару лет моложе Джесси, и в сорок один год еще не чувствовал себя готовым для супружества. Джесси и Казуко говорили об этом несколько раз, и Казуко уже оставила всякую надежду, что он когда-нибудь сделает ей предложение. Ей шел сорок седьмой год, она была ему абсолютно предана, и ее, казалось, совсем не волновало, женаты они или нет. Она говорила, что слишком стара иметь детей, и давно уже отказалась от мысли об этом только ради того, чтобы быть с ним. Она работала в больнице, в радиологии, интересовалась всем на свете и свободно владела японским, хотя и родилась в Штатах. Они с Беном несколько раз ездили в Японию, и он тоже вполне сносно выучил японский. Оба были заядлые лыжники, что их в первую очередь и сблизило, и Бену нравилось жить в Скво-Вэлли. Он вырос в Лос-Анджелесе, но говорил, что никогда по нему не скучает. Жизнь в горах подходила ему больше, чем Джесси, которой по-прежнему не хватало иногда городского шума и толкотни после лет, проведенных в Бостоне и Пало-Альто, да и выросла она в никогда не спящем Нью-Йорке. Но перебралась к Тахо ради Тима и никогда об этом не жалела.