Без шума и пыли - Светлана Алешина Страница 13

— Нет, Гоша, минералки. — Я положила сотню на стойку.

У Гоши заблестели глазки, но он деньги не взял — видимо, кому попало товар он не отпускал.

— У меня сдачи нет, — хмуро произнес он.

— Да ладно тебе, меня же Ирка послала, — решила я блефануть.

На этот раз я попала прямо в «яблочко».

— Чего ж ты сразу не сказала. — Сотня исчезла со стойки, и на ее месте появился стакан, под которым я заметила белый прямоугольничек.

Я подняла стакан и, накрыв прямоугольничек ладонью, сунула его в сумочку.

— А теперь, Гоша, — я поманила его пальцем, — мне нужно тебя кое о чем спросить.

— Чего еще? — недовольно спросил он, но подошел поближе.

— Ты знал Лешу Замуруева?

— Ну, знал. — Он оторопело посмотрел на меня.

— В каких отношениях он был с Ложкиным?

— Ты че, летишь, подруга? — с угрозой в голосе произнес он.

— Нет, Гошенька, я не лечу, — спокойно ответила я, — а вот если ты не ответишь мне на мои вопросы честно и откровенно, полетишь прямехонько на нары, понял? — Я приподняла свой «Никон» над стойкой так, чтобы он его увидел. — Здесь у меня зафиксировано, как ты торгуешь наркотой. Итак?..

Гоша отрицательно покачал головой:

— Он меня убьет.

— Никто, кроме меня, не узнает, что ты мне сказал, — произнесла я. — И потом я же тебя не спрашиваю, где он берет кокаин, просто скажи мне, как общались Леша и Гриша, вот и все. Но если ты не хочешь говорить… — Я сделала вид, что собираюсь уйти.

— Погоди, — остановил он меня, — ладно, только учти: если он узнает, и мне, и тебе — конец.

— Догадываюсь. — Я снова опустилась на табурет.

— Ну, деловые у них были отношения, что тебя еще интересует?

— Они не ругались?

— Было как-то раз, но о чем они говорили, я не слышал. Только Ложкин вскочил, схватил Замуруева за грудки и почти приподнял над полом.

— Когда это было?

— Не помню точно…

— Гоша… — укоризненно произнесла я.

— Ну говорю же: не помню, — прошептал Чикин, беспокойно озираясь по сторонам, — примерно с месяц назад.

— Вот и умница, Гоша, — похвалила я его, — больше от тебя ничего и не требовалось. — Я достала белый прямоугольный пакетик из сумочки и бросила его на стол. — А порошок свой забери, он мне без надобности.

Гоша мигом смел ладонью белый прямоугольничек и застыл с непроницаемым лицом.

* * *

Когда я добралась до машины, поднявшийся на улице ветер основательно растрепал мои волосы. Я запустила двигатель и, пока он прогревался, привела свою голову в божеский вид, не слишком, впрочем, усердствуя. Я уже включила поворотник, собираясь отчалить, как запиликал мобильник. Поставив рычаг переключения передач в нейтральное положение, я вытянула антенну и поднесла трубку к уху.

— Оленька, — услышала я голос Кряжимского, который радовался, словно мальчик, — я узнал!

— Что вы узнали, Сергей Иванович?

— Как что? — удивился он. — То, что ты просила — где у нас можно найти стрихнин.

— И где же?

— Я должен был сразу догадаться, — начал самобичевание Кряжимский. — Ведь мой приятель лечил свою собаку от какого-то нервного осложнения.

— Господи, какая собака, Сергей Иванович? — Теперь настала моя очередь удивляться.

— Ну как же, я недавно тебе говорил, что приятель просил меня найти стрихнин для его собаки.

— Да-да, я вспомнила.

— Ну так вот, стрихнин, оказывается, используют для лечения нервных и психических отклонений, а значит, он может быть в городской психиатрической клинике, — гордо закончил Кряжимский.

— Спасибо, Сергей Иванович, вы молодец, — похвалила я его, — оперативно сработали, занимайтесь пока газетой, а я еду в «Сириус».

— Тебе что-нибудь уже удалось узнать? — поинтересовался он.

— Да, — ответила я, — я узнала, где в нашем городе можно приобрести кокаин.

— А зачем тебе кокаин, — недоумевал Кряжимский, — это же наркотик.

— Действительно, мне он не нужен, — вздохнула я, — зато информация о том, где его можно найти, бывает иногда очень даже полезной.

Я еще раз поблагодарила Кряжимского и нажала на газ. Начинался час пик, но мне удалось кружными путями добраться до Дома молодежи, где располагалось модельное агентство «Сириус», минут за пятнадцать. Еще через несколько минут с огромной коробкой шоколадных конфет под мышкой, прихваченной мной в супермаркете, я проследовала мимо зала, в котором вчера произошла эта трагедия, и ступила в широкий коридор. В него выходило несколько дверей, на каждой была прикреплена латунная табличка.

Пройдя мимо двери с табличкой «директор», я остановилась напротив репетиционного зала. Постучав для проформы пару раз, я открыла дверь и оказалась в просторной комнате с большими зеркалами на стенах и с балетным станком. «Да, — подумала я, — для того чтобы несколько минут сверкать на подиуме, нужно ежедневно потеть у станка. Не позавидуешь их работенке».

Зал казался совсем пустым, но из-за ширмы, стоящей в его дальнем конце, слабо доносились голоса. Я направилась туда, и навстречу мне, видимо, услышав, что хлопнула входная дверь, вышла высокая, на полголовы выше меня, жгучая брюнетка со стрижкой каре.

Посмотрев со своих метра семидесяти трех на нее снизу вверх, я показала на «Никон», с которым почти никогда не расставалась (разве что не спала), и, широко улыбнувшись, произнесла:

— Добрый день, я Ольга Бойкова, фоторепортер из еженедельника «Свидетель». — Там, где можно было не врать, я предпочитала говорить правду и на собственной шкуре убедилась, что это зачастую гораздо выгоднее.

— Здравствуйте. — Брюнетка без особой любезности смотрела на меня.

— Может, попьем чайку? — Протянув коробку с конфетами, я увидела, как загорелись ее глаза.

Видимо, сладости и мучное были исключены из ее рациона.

— А-а, сегодня можно, — махнула она рукой и взяла коробку, — проходите, у нас здесь девичник.

Наташа, так звали брюнетку, познакомила меня с тремя своими подругами, сидящими на диване за ширмой. Улыбчивая шатенка Людмила, женственная, но немного манерная, с изнеженной грацией, точно я была мужчиной, протянула мне свою длинную руку. Я легонько пожала ее.

— Я ваша поклонница, — приветливо сказала она. — Ваша газета одна из немногих, которые стараются выглядеть презентабельно.

— Польщена, — ответила я на ее похвалу, которую, не скрою, слушать было чертовски приятно.

— В ней нет ничего «желтого»… — хотела было продолжить петь дифирамбы Людмила, но субтильная Катя с поразительно правильными чертами лица и густыми русыми волосами, собранными на затылке в пышный хвост, не дала ей этого сделать.