Тише воды, ниже травы - Марина Серова Страница 13

— Дело в том, что мы с Диной последний раз встречались за три недели до ее смерти, — спокойно сказал Мироненко. — Так что я практически ничего не могу сказать о том, как она жила последнее время.

— Вот как? — удивленно приподняла я брови. — А мне говорили, что вы были ее другом.

— Ну да, был… — тут же отреагировал Мироненко. — Но… Это было давно. Я познакомился с ней около года назад. Меня редакция послала в театр кукол писать статью о тяжбе с городской администрацией относительно помещения. А там смотрю — девушка стоит, тихая такая, задумчивая… Я подошел к ней, завязал разговор. Так и познакомились.

— И между вами возникли близкие отношения? — продолжила я.

— Ну да… Со временем. Точнее, через неделю.

— Ну, и как же они развивались?

Виктор отодвинул опустошенную от лапши тарелку, вытер усы и потянулся за сигаретами.

— А почему вы этим интересуетесь? Вы что, считаете, что она из-за меня покончила с собой? Вернее, из-за наших отношений? — его глаза смотрели на меня как-то насмешливо.

— Этого я еще не знаю, поэтому и интересуюсь. Если бы я была убеждена в том, что причина смерти Дины — вы, то вряд ли задавала бы вам эти вопросы. Я бы действовала другими методами.

— Ну, ладно, я отвечу, — как-то нервно выдохнул Виктор. — Одним словом, наши отношения можно было считать уже законченными.

— Это вы так считали? Или Дина тоже?

— Скажем так, мы обсуждали это. Как раз три недели назад.

— И как же прошел разговор?

— Очень спокойно, — с некоторым вызовом сообщил Мироненко. — Очень спокойный у нас был разговор. Дело в том, что фактически отношения наши закончились… — он наморщил лоб, — в конце прошлого года. Я как раз уехал перед праздниками домой, в район, к родителям. Там я заболел, пришлось остаться и даже лечь в больницу. Вернулся я в город только в конце января. То есть мы с Диной не виделись целый месяц.

— Но это не такой уж большой срок, чтобы разрушить прочные отношения.

— Да кто вам сказал, что наши отношения были прочными! — вспылил Виктор. — Вот эта разлука и показала, какими они были.

— Хорошо. Но ваша встреча с Диной все-таки состоялась. И именно тогда вы решили расстаться. Тогда скажите, кто был инициатором разрыва?

Виктор немного подумал, потом осторожно произнес:

— Инициатора, по сути, не было. Когда я зимой пришел к ней после приезда, то почувствовал, что в ней что-то произошло, поменялось… Я не стал оставаться у нее в тот вечер, а потом просто перестал звонить и приходить. То есть произошло все само собой. И только перед Восьмым марта я случайно встретил ее на улице. Слово за слово, разговорились. Дина в хорошем настроении была, пригласила меня домой. Но мы уже вели себя как друзья, а то, что было раньше, просто осталось в прошлом. Сначала посидели, поболтали, а потом вскользь поговорили о наших отношениях. Я сказал, что, наверное, хорошо, что мы вот так легко можем вести себя друг с другом. Обычно бывшие любовники по-другому расстаются. Дина согласилась. На этом мы и закончили разговор, перевели его на какую-то другую тему, более нейтральную. Потом я поздравил ее с Восьмым марта, поцеловал в щечку и ушел… Больше я ее… не видел, — Виктор опустил голову.

— А вы не задумывались, по какой причине она так легко пошла на разрыв?

— Нет, — односложно ответил Виктор.

— То есть вам это было неинтересно? — уточнила я.

Мироненко только плечами пожал да взглянул на меня как-то угрюмо, исподлобья. Я вздохнула и, вложив в свои слова как можно больше убедительности, сказала:

— Виктор, боюсь, что так мы с вами далеко не уйдем. А разобраться в обстоятельствах смерти Дины все-таки необходимо. Поэтому я прошу вас откинуть недоброжелательность ко мне и подробно охарактеризовать ваши отношения, чтобы мне не приходилось вытягивать из вас каждое слово. Поверьте, я интересуюсь вовсе не из любопытства и не потому, что хочу доставить вам неприятности. Более того, если вы не причастны к смерти Дины, вам вообще незачем видеть во мне врага. Более того, если я пойму, что вы ни в чем не виноваты, то постараюсь защитить вас, если понадобится.

Мироненко смотрел куда-то перед собой, взгляд его выражал явный скепсис по поводу моих слов. Тем не менее, вздохнув и слегка поморщившись, он проговорил:

— Хорошо… Если вам уж так нужны подробности… В общем, в наших отношениях больше была заинтересована Дина. Она влюбилась в меня. Влюбилась сразу, в тот же день, как я ее проводил до дома. Я это, естественно, тут же заметил — трудно не заметить подобных вещей. И признаться, мне это было, с одной стороны, лестно, а с другой… несколько напугало. Я-то пока не знал, какие сам буду испытывать к ней чувства. На том этапе у меня просто появился интерес к ней, причем больше как к человеку, чем как к женщине. Честно говоря, она не отличалась особой привлекательностью… Хотя, наверное, это свинство с моей стороны отзываться о ней сейчас так. Конечно, я вовсе не собирался настаивать в той ситуации на чисто платонических отношениях, но и любовью к Дине не пылал. Может быть, со временем я и полюбил бы ее, если бы в ее поведении так явственно не проступали некоторые моменты…

Виктор замолчал и принялся поглаживать свои каштановые усики. Потом начал тщательно протирать стекла очков вытащенным из кармана платочком.

— Что же это за моменты? — вынуждена была я поторопить его.

— Да не хочется мне сейчас говорить о ней плохо! — с досадой произнес он.

— А вы не наговаривайте лишнего, не переходите на сплетни, и все будет в порядке, — подбодрила я его.

— Дина вела себя очень… как бы поточнее выразиться… зависимо, — помолчав, ответил Мироненко. — Я, конечно, старался не поступать по отношению к ней по-свински, но мне казалось, что, если даже я стану вести себя недостойно, она все равно будет терпеть. В ней было что-то… рабское. И я постоянно ощущал, что она боится, как бы я ее не бросил. Она не произносила этого, но я чувствовал. По ее взглядам, интонациям, поступкам… Не знаю, как объяснить! — развел он руками.

— Не нужно, это я как раз могу понять, — кивнула я.

Образ Дины, каким он у меня сложился на данном отрезке расследования, приобретал все более четкие очертания. Одинокая, неуверенная в себе, зависимая девушка, готовая влюбиться в первого встречного и предложить ему всю себя без остатка, каким бы подлецом он ни был. Она очень сильно боялась остаться одна и потому готова была терпеть прихоти любимого и друзей-приятелей, оставаясь при этом скрытной и упрямой, — вот какой была Дина Черемисина. Но такие люди способны выносить многое и длительное время, терпение их почти бесконечно… И на самоубийство их может толкнуть только крайняя степень отчаяния. Что же довело до нее Дину?

— Но закончились-то ваши отношения без истерики и сопротивления с ее стороны, — заметила я. — Чем же можно это объяснить? Обычно девушки, которые принадлежат к подобному типу людей, так просто не дают свободы бывшему любовнику. Они ходят по пятам, караулят у подъезда, все время стремятся объясниться, напоминают о том, как когда-то вам было хорошо вместе, и даже угрожают. Дина использовала что-нибудь из этого арсенала?