Приманка для хищника - Сара Харви Страница 13

— Как говорится, нужно перецеловать много лягушек…

—.. прежде чем найдешь принца. — закончила Ники. — Может, попытать счастья с лягушками? Эй. подружка, чмокни лягушку, лягу-у-ушку-у, — запела она.

— И часто ты устраивала Ричарду концерты?

— Да. — ответила она, бессмысленно глядя на меня и постепенно расплываясь в пьяной улыбке. — Да… о, да!..

— Боже, нет! — возопила я и спрятала лицо в озерце пролитого на стойку пива.

Наигранная страстность Ники привлекла внимание компании парней, расположившейся неподалеку. Они были не намного трезвее нас и развлекались шумной игрой «Ты шпион», в основе которой лежало предположение, что каждая девушка, не реагирующая на их пьяные предложения, — лесбиянка.

Парень, сидевший на соседнем стуле, довольно симпатичный, в несколько взъерошенном стиле, повернулся и восхищенно уставился на Ники.

— Мать твою, да ты красотка! — заключил он, пьяно уставившись на ее впечатляющий бюст.

— Поцелуй меня в зад, — отрезала она. Вместо того чтобы просто принять отказ, как

большинство предыдущих соискателей, этот разразился смехом.

— У меня идея получше — ты поцелуешь меня!

Он соскользнул со стула и, повернувшись, расстегнул пуговицы на своих джинсах и стянул их до колен, обнажив довольно симпатичную задницу.

Я была шокирована, но не смогла сдержать смех. Осторожно взглянув на Ники — в ее реакции я не была уверена, — я, к своему удивлению, обнаружила, что она улыбается.

— Люблю мужчин с чувством юмора. — сказала она и, нашарив в сумке ручку, написала на его левой ягодице свой телефон.

В понедельник утром я проснулась, все еще мучаясь от дикого похмелья, которое не отпускало меня все воскресенье, — подобного я не испытывала с моей австралийской прощальной вечеринки.

Ники как-то удалось подняться с постели и отправиться на работу, в первый раз с той судьбоносной пятницы неделю назад; на записке, прикрепленной к холодильнику магнитиком, было написано только: «Ааааааааааахххх!»

С тех пор как нам было по одиннадцать хихикающих, угловатых лет, мы с Ники пребывали в состоянии полного согласия и вернулись к нему легко и непринужденно, несмотря на два года разлуки. Теперь лопатки и коленки не торчат у нас во все стороны и смеемся мы не так часто, что вполне объяснимо, учитывая обстоятельства, но наша дружба по-прежнему нерушима, а шестое чувство, благодаря которому мы частенько договариваем фразы друг за друга, по-прежнему работает.

За прошедшие два года мы обе изменились, повзрослели, приобрели кое-какой жизненный опыт, но, сколько бы она ни храбрилась, я все равно знаю ее достаточно для того, чтобы различить настоящие чувства, которые она прячет за бравадой.

Всю неделю я грызла ногти в страхе: как Ники переживет день, на который была назначена ее свадьба? И что же? Когда этот день настал, предвещая неприятности, словно пятница, тринадцатое число, мне сообщили, что на вечер у нас назначено свидание.

Парень из бара, счастливый обладатель телефона на заднице, оказался не промах и сумел переписать его в свою записную книжку при помощи маленького карманного зеркальца.

Кто бы мог подумать, что она примет приглашение? Я-то думала, что она проведет весь день рыдая в подушку, и даже пополнила наши запасы носовых платков, водки и шоколада. Не знаю, кто больше нервничал из-за сегодняшнего ужина — обладатель бойкой попки, я или она.

По крайней мере, это помогло ей забыть, что к этому моменту она должна была стать миссис Ричард Эйкерман и кружиться в первом вальсе замужней женщины, а я тряслась бы следом, как огромное персиковое желе.

— Похоже на приготовление девственницы-весталки к ритуальному жертвоприношению, — пошутила я, глядя, как она моется, бреется, причесывается, душится и красится, а потом роется в шкафу в поисках подходящего наряда.

— Как ты себя чувствуешь?

Ники на минуту прервала свои поиски и задумалась.

— Беспомощно, — в конце концов сказала она. — Непонятно. Я действительно думала, что у меня в жизни больше никогда не будет этого, всех этих приготовлений к первому свиданию. И уж во всяком случае, не сегодня. — Она запнулась, глубоко вздохнула и продолжила: — Помоги мне. Что я должна делать? Что я ему скажу?

— Ну… поговори с ним, узнай о нем побольше, пофлиртуй — как обычно.

— В этом все дело. Что значит — «как обычно? Кажется, я забыла искусство флирта. — Она недовольно сбросила довольно цветастую тонкую рубашку, которую только что натянула поверх маленького черного платья, чтобы скрыть выступающие части тела.

— Не волнуйся, это все равно что кататься на велосипеде.

Теперь она недовольно уставилась на меня.

— Не самая лучшая аналогия, учитывая, что делал в прошлые выходные Ричард!

Она передумала и опять натянула свое цветастое одеяние, пытаясь задрапировать сексуальное, но слишком обтягивающее платье.

— Ну и как я выгляжу? — она покрутилась перед зеркалом, поглаживая себя ладонями, словно это могло стереть результаты многомесячного пожирания шоколадок «Марс».

— Честно?

— Честно, — твердо ответила она.

— Рубашка ярковата для такого платья.

— Зачем я все это делаю, Белл? — выкрикнула Ники, срывая рубашку, швыряя ее в быстро растущую гору отвергнутой одежды в углу и снова зарываясь в шкаф.

— Ты можешь не ходить туда, детка.

— В этом-то все и дело. — Она перестала копаться в вещах и повернулась ко мне. — Мне кажется, я должна пойти.

— Ты не должна ничего никому доказывать, Ники.

— Только себе. Я должна доказать себе, что жизнь после Ричарда продолжается. Что он не был единственным мужчиной на планете.

— Поверь мне, он не был. Особенно с учетом того, что Ричард не подпадает под определение «мужчина».

— Червяк, — предложила Ники. Я покачала головой.

— Не стоит так оскорблять червяков.

— Мешок с дерьмом.

— Слишком мягко сказано.

— Оскорбленный в лучших чувствах.

— О-о-о, едкий сарказм. Теперь я точно знаю, что тебе лучше.

— А как тебе это? «Вонючий кусок собачьего дерьма, присохший к подошве вонючего башмака человечества»? — предложила она.

— Да, этой категории у нас раньше не было, — согласилась я.

В конце концов мы прибавили еще одну категорию в самом низу нашей шкалы, ниже предыдущей худшей оценки «зловонное воплощение дьявола», и назвали ее коротко и ясно — «Ричард».

Я, как беспокойный папаша, мерила шагами ковер, ожидая ее возвращения домой. От волнения я сожрала целый мешок мармелада и принялась за двойную упаковку печенья «Яффа». Меня затошнило, но волнение не прошло.