Дежавю, или Час перед рассветом - Татьяна Корсакова Страница 13

— Чем ты болен? — Ему до последнего хотелось верить, что все это очередной родительский шантаж, что нет никакой болезни, а есть неизживное желание отца вернуть паршивую овцу обратно в стадо.

— Болезнь Альцгеймера. Знаешь, что это такое?

Он знал. Кто же не знает? Но увязать этот страшный диагноз с отцом никак не получалось.

— Я уже прошел все необходимые обследования. Никакой ошибки. Через несколько лет я превращусь в пускающую слюни развалину. Мы должны спешить, Степан. Я многому обязан тебя научить.

Он хотел сказать «нет», но произнес «да», наступил на горло собственной песне, начал учиться тому, чему желал научить его отец.

Это тоже оказалось легко. Особое видение вещей помогало ему принимать верные решения, делать правильные вложения, улучшать то, что можно улучшить, приумножать то, что можно приумножить. Отец ничего не говорил, но был доволен его успехами. Туча видел это в становящиеся все более редкими минуты просветления. К тому моменту, когда светлых минут не осталось вовсе, он уже был готов ко всему, что касалось бизнеса. Единственное, к чему он так и не смог подготовиться, это к общению с людьми. Люди его не интересовали. Или не так: люди интересовали его в гораздо меньшей степени, чем особенные вещи. За годы взросления и становления Туча так и не нажил ни одного друга, не обзавелся подружкой. С девушками было особенно сложно. Он их боялся: до холодного пота, до дрожи в коленках. Даже тех, которые сами стремились к общению. Особенно тех, кто стремился к общению.

Мнения о себе и своей внешности Туча был самого критичного, толстый трусливый мальчик никуда не делся, спрятался за броню тренированного тела, притаился. Мальчик этот был не только трусливый, но и саркастичный. Такие, как он, девушкам неинтересны. Девушкам интересны только его деньги. А нужны ли ему такие девушки? Нет!

Наверное, из-за этой своей нелюдимости и неконтактности Туча и прослыл чудаком и мизантропом. В делах бизнеса он был матерым волком. Или нет, не так. В делах бизнеса он был матерым вепрем, хитрым, изворотливым, нападающим без предупреждения, идущим напролом. А с женщинами все оказалось в разы сложнее…

Так было до тех пор, пока в его жизни не появилась Ангелина. С ней все стало по-другому. Туча и поверить не мог, что так бывает. А когда поверил, сознательно и безжалостно придушил в себе скептика, принялся холить и лелеять робкий росток надежды на то, что и у него все может сложиться как у нормальных людей.

Тогда же, за несколько месяцев до встречи с Алекс и за полгода до знакомства с Линой, Туча взял в аренду старинную усадьбу в русской глубинке, ту самую усадьбу, воспоминания о которой не оставляли его вот уже больше десяти лет. Зачем? Он не мог ответить на этот вопрос даже самому себе. Возможно, потому, что именно там он начал меняться, словно змея сбросил старую шкуру, чтобы переродиться в совершенно другое существо. Может, из-за того, что именно там он узнал, что такое настоящая дружба, а может, из-за дневника графа Шаповалова. Того самого дневника, что пропал так некстати, загадал загадки, но не оставил ответов.

Ответы знал только он, Туча. Только он один из их четверки прочел дневник от первого до последнего слова, сидя у распахнутого настежь окна, в слабом лунном свете вглядываясь в торопливые строчки, пытаясь все запомнить, ничего не забыть.

То, что было в том дневнике, показалось ему чудовищным. Братская любовь, братская ненависть, предательство и вероломство. Все это, все эти человеческие страдания и страсти были связаны с одним-единственным местом, с Чудовой гарью. Еще тогда, задолго до смерти красного комиссара со странным и нелепым именем Чудо, это место уже было гиблым, забирало в плен души, отпуская на волю пустые, бездушные оболочки. Это место ненавидело все живое, оно было квинтэссенцией черного, незамутненного зла. А ребята, все они: и Матвей, и Гальяно, и Дэн, особенно Дэн, — они бы пошли туда непременно, чтобы сгинуть или превратиться в бездушных монстров. Таких, каким стал старший из двух братьев — Игнат Шаповалов.

Решение спрятать дневник родилось на рассвете. У Тучи уже имелся тайник — глубокая щель в основании забора, достаточно вместительная, чтобы в нее влезли и дневник, и пачка денег, последний мамин подарок.

Ребята расстроились. Все, но Дэн больше остальных. Дэн отчего-то особенно остро реагировал на все, что было связано с гарью. Или не с гарью, а с Ксанкой? Сейчас, по прошествии лет, Туча точно знал — гарь и Ксанка связаны, а тогда он мог только лишь догадываться, строить предположения, не имеющие под собой никакой базы.

Хотя отчего же?! Кое-что уже тогда Туча знал наверняка. Ксанка — одна из рода Шаповаловых. Доказательство тому — родимое пятно в виде трилистника. Ведьмин знак… А еще карандашный набросок на полях дневника, портрет Зои Шаповаловой. Ксанка была почти точной ее копией, и то, что девушку так тянуло к гари, не случайно. Игната Шаповалова тоже влекло это место, непреодолимо влекло. Так же как влекло его к Зое, невесте его родного брата Андрея.

Отношения между братьями, сложные, замешенные на любви и ненависти, завораживали и пугали одновременно. Туча часто думал, а способен ли он сам на ту жертвенность и человеколюбие, которые проявил Андрей. Смог бы он простить женщину, изменившую ему с родным братом, а потом растить чужого ребенка, как родного, зная, чей это сын, зная, какая черная кровь течет в его жилах. И ведь не просто растить, а любить всем сердцем, до последнего надеясь, что мужняя и отцовская любовь огнем выжгут уже пустившее корни зло. Туча думал об этом, но так и не мог определить границы своего человеколюбия. Ему всегда было проще апеллировать к логике, а не к чувствам. Его друзьями и помощниками стали не люди, а вещи. С вещами было проще и понятнее, даже с необычными, особенными вещами.

Ксанкин ключ в виде трилистника как раз являлся такой необычной вещью. После прочтения дневника Туча знал, кому этот талисман принадлежал раньше. Зоя Шаповалова, омороченная Игнатом, несчастная, неспособная расстаться с проклятым подарком. Ксанке тоже было тяжело расстаться с ключом. Туча знал это очень хорошо, на собственной шкуре испытал его дьявольскую силу.

Тогда, много лет назад, он сделал все, что было в его силах, чтобы защитить друзей. Он спрятал дневник и надеялся, что на этом все закончится.

Не закончилось. Зря старался…

Самая темная ночь все равно наступила, и Чудова гарь забрала еще одну жертву. А он, Туча, так и не смог никому помочь, не умел отговорить, переубедить, не сумел остановить Лешака и уберечь Ксанку. Он даже не смог попрощаться с друзьями. Сначала не позволил отец, а потом… Какое-то время Туча пытался убедить себя, что все это неважно, что не было никакой дружбы, а только обстоятельства, объединившие их, сплотившие вокруг Ксанки. Но шли годы, а горькое, пахнущее гарью чувство не отпускало. Хуже того, оно пускало корни и все глубже прорастало в неспокойной Тучиной душе, мешая отдаваться любимому делу, не позволяя жить.

А дневник так и остался в тайнике, и не было дня, чтобы Туча не вспоминал о нем, не думал о том, что, возможно, дневник уже уничтожен. Ему хотелось прочесть записи Андрея Шаповалова еще раз, не торопливо, при свете луны, а медленно и вдумчиво, вглядываясь в каждое слово, ища скрытый смысл. Возможно, он уловил суть, но упустил детали. Возможно, детали — это и есть самое главное. Возможно, именно в них ответы на мучающие его вопросы.