Змея за пазухой - Виталий Гладкий Страница 13

— Ты бы помог ей… — Мамка сказала это как-то виновато, будто извинялась за свои слова. — Полинке сейчас очень тяжело…

— Это как? Жениться на ней?

— Хотя бы поговори, посочувствуй… Ведь женщина, как кошка, любит доброту и ласку. И потом, ей просто не с кем пооткровенничать, открыть свою душу. После смерти Олега она прервала отношения со всеми нашими… даже со мной.

— Вы считаете, что я подхожу на роль исповедника? Там, откуда я вернулся, душещипательные беседы не в чести. Так что ваше обращение не по адресу.

— Ну, как знаешь…

Они еще немного поговорили о том о сем, и Никита начал прощаться. Но затем спохватился и сбегал к припаркованной у забора машине. Там лежал гостинец для Мамки: разные сладости — торт и шоколадные конфеты, а также большой кусок семги, три банки красной икры и две палки дорогой сырокопченой колбасы.

«Ну и что получается, друг сердешный? — думал Никита, влившись в поток машин, который двигался со скоростью черепахи. — У Полины были проблемы с Олегом? Были. Большие проблемы. Она соврала мне на предмет своей «безоблачной» семейной жизни. И если Олег и впрямь ее мутузил, то я ничуть не удивлюсь, что Полина наняла киллера для своего разлюбезного муженька. У нее жесткий, почти мужской характер. Тем более что она всю свою сознательную жизнь проходила в «принцессах», а тут — по сопатке… Для любой женщины это тяжелейшее оскорбление, не говоря уже про Полину».

— Куда прешь, козел?! — неожиданно раздался крик.

Никита повернул голову и увидел разъяренное лицо водителя «мерседеса», который двигался в соседнем ряду. Видимо, он вез какую-то важную шишку, которую, в отличие от Никиты, все в городе хорошо знали, а потому уступали дорогу. Никита с вызовом ухмыльнулся, показал ему большой палец и продолжил движение, нимало не озаботившись проблемами хамоватого водилы.

«Но если и впрямь Полина заказала Олега, то на кой ей нужна комедия с частным сыском? — продолжал размышлять Никита. — Хотя не исключено, что в этом есть тонкий расчет. Таким образом она напрочь отметает от своей персоны все подозрения в заказе, если вдруг они появятся у правоохранительных органов (или, что вернее, у тех, с кем он вел взаимовыгодный бизнес). Ежели это так, то тогда понятно, почему она не обратилась к профессионалам, — а в городе существует минимум пять или шесть детективных агентств, в которых работают бывшие менты и гэбэшники, — и наняла дилетанта…»

Его догнали на светофоре, когда загорелся красный свет. Из «мерседеса» выскочили двое и подбежали к машине Никиты. Один из них, судя по физиономии «бык»-отморозок, рванул дверку и вытащил его наружу; задумавшийся Никита даже опомниться не успел, так быстро все произошло.

— Ты чё, падла, рога мочишь?! — рявкнул «бычара», схватив Никиту за отвороты куртки. — Ты знаешь, с кем связался?!

— Э-э, мужик, потише! — Никита резким движением освободился от захвата. — Правил дорожного движения я не нарушал, так что извини, ты обратился не по адресу.

— Ща будет те по адресу… — «Бык» замахнулся.

И тут же, закатив глаза под лоб, упал. Никита не стал придумывать сложную комбинацию для защиты, а нанес самый простой, но эффектный удар, который тренеры по боевым искусствам обычно рекомендуют слабому полу для защиты от посягательств на их женские прелести, — в промежность. Наверное, «бык» даже предположить не мог, что кто-нибудь в городе осмелится дать ему сдачи, поэтому считал Никиту всего лишь жертвой.

— Ни хрена себе… — тупо сказал напарник «быка», глядя, как тот корчится у ног Никиты. — Ну ты, мудила, попал… — Он полез под куртку, чтобы достать ствол.

Но не успел. На этот раз Никита ударил не коленом, как «быка», а ногой — точно в челюсть бодигарда. Тот, несмотря на приличные габариты, упорхнул, словно ласточка, и приземлился на капот «мерседеса». Никита сделал ручкой тому, кто сидел за тонированными стеклами машины на заднем сиденье, забрался в салон «ауди» и, что называется, ударил по газам. Никите совсем не хотелось, чтобы оклемавшиеся телохранители открыли по нему огонь на поражение.

Дома он начал разбираться с бумагами, которые передал ему Алекс Кривицкий. Удивительно, но работа детектива оказалась весьма увлекательной. Впервые за то время, что он провел в городе, жизнь начала приобретать хоть какой-то смысл, окрасилась в те тона, к которым Никита привык, — дымно-багровые, как на войне. Это добавило в кровь изрядную порцию адреналина, и Никита почувствовал, что оживает, что его биологический аккумулятор уже подзарядился и он готов «к труду и обороне».

Как Никита и ожидал, основная часть материалов дела оказалась пустышкой. Показания соседей Олега писались словно под диктовку, были пресными, скучными и не давали ни малейшего намека на хоть какую-то зацепку. Примерно так же отвечали на вопросы следователя и подчиненные покойника: «Ничего не видел, ничего не знаю, моя хата с краю». Короче говоря, следователь исполнял свой рутинный долг с прилежанием, но без огонька.

И то верно — он выбрал версию «самоубийство» и держался за нее с похвальным упрямством и цепкостью. Если и были какие-то подозрительные моменты, он смел их в корзину для бумаг; действительно, зачем ему лишняя головная боль? Притом такого масштаба. Ведь Олег был в городе на первых ролях. Не ровен час, зацепишь кого-нибудь из власть и деньги имущих — и прощай карьера. А то и жизнь.

И все же Никита нашел одну интересную бумаженцию. Некая Терехина утверждала, что у ее шефа был разлад с женой. Будто бы она завела любовника, и Олег Григорьевич об этом узнал. Кто был этот любовник, Терехина понятия не имела, но божилась, что говорит истинную правду. А еще в ее показаниях был интригующий момент — Терехину уволили с работы буквально за неделю до смерти Олега. И похоже, нанесли ей этим смертельную обиду.

«Это «жу-жу» неспроста… — думал Никита, включая аппаратуру, чтобы посмотреть запись с камер видеонаблюдения. — Похоже, мадам Терехину настоятельно попросили на выход. Ведь в солидной фирме платят серьезные деньги и просто так, из-за каприза, люди из таких контор не увольняются, терпят до последнего. А в нашем городе не так уж много вакансий на денежные места… если не сказать, что их вообще не существует, — вспомнил он свои мытарства в поисках достойной работы. — Так что с большой долей вероятности можно сказать, что Терехина заимела зуб на своего бывшего шефа, поэтому отвязала язык по полной. Надо бы с ней потолковать…»

Видеоматериалы мало что дали Никите. Одно лишь было хорошо: камеры у дома Олега оказались самыми современными, поэтому качество изображения не вызывало особых нареканий. Никита взял временной промежуток с пяти часов дня и до полуночи. Вдруг врач ошибся и Олега убили раньше или позже заявленной экспертизой цифры — около семи вечера.

Кроме того, Никита надеялся вычислить киллера, который просто обязан был в ожидании «объекта» слоняться поблизости от дома, чтобы заметить предполагаемую засаду; профессионал именно так и поступил бы. Особенно его интересовали представители сильного пола, которые прятали лицо от видеокамер наблюдения, — профессионалу не улыбается перспектива засветиться. Но камера зафиксировала обычных людей, никто не натягивал кепку или вязаную шапочку на уши, не отворачивался от камер и не прятал лицо под вуалью, — в принципе женщин тоже нельзя было исключать из списка подозреваемых.