Мелочи сыска - Алексей Макеев Страница 13

– Что я говорил? – победоносно произнес Крячко. – В психологии русского человека я, брат, не хуже Достоевского разбираюсь! Сейчас вот у него на душе такое блаженство, что для него весь мир как праздник. Сейчас ему любой вопрос можно задать – он ответит. Может, пора к нему за столик подсесть, Лева?

Гуров покачал головой.

– Я же объяснял – у него здесь с кем-то свидание. Вряд ли тайное, потому что даже соседи в курсе, но все равно мне хотелось бы сначала посмотреть, с кем он встретится. А на вопросы он мне все равно ответит – куда он денется? Вот если не ответит – мир для него точно потеряет праздничный колорит.

– Не пойму я, он что, всегда сообщает соседям, когда и куда идет на свидание? – спросил Крячко. – Не кажется ли это тебе немного странным?

– Не очень, – сказал Гуров. – Дело в том, что один из соседей – хороший приятель Гаврилова. Вот Гаврилов и сообщил, где можно его найти в случае острой необходимости. А острая необходимость – это, ясное дело, женщина. У Гаврилова, кроме всего прочего, какие-то сложные отношения с прекрасным полом. Вот и сегодня он ждал даму. Ждал-ждал, но не дождался…

– Значит, здесь у него свидание с мужчиной, – заключил Крячко. – Только самоубийца сообщил бы о своем местопребывании даме, если бы случилось обратное.

– А вдруг у Гаврилова склонность к самоубийству? – заметил Гуров. – Такие случаи бывают, особенно у лиц, злоупотребляющих алкоголем. Во всяком случае, скоро нам представится возможность это проверить.

– Если только ты ничего не перепутал, – проворчал Крячко. – Или сосед. Или сам Гаврилов. Такое бывает с теми, кто злоупотребляет. Вид мне его не нравится – какой-то малахольный.

– А мне кажется, что вид у него довольно решительный, – возразил Гуров. – Особенно был – в самом начале, когда Гаврилов вошел в кафе.

– Может, он уже выполнил все, что было намечено? – сказал Крячко. – Когда я захожу в кафе, поначалу у меня тоже решительный вид. Потом деньги кончаются, и…

Гуров сделал предостерегающий знак и едва заметно кивнул в сторону входа. Крячко немедленно замолчал и рассеянно обвел глазами зал. В кафе вошел новый посетитель. Это был довольно молодой человек в хорошем костюме, аккуратно постриженный и чисто выбритый, с ровными белыми зубами и самоуверенными манерами – типичный, почти рекламный образец удачливого бизнесмена. Он быстро прошелся взглядом по столикам, приметил забившегося в угол Гаврилова и деловитой походкой направился в его сторону.

Гаврилову как раз принесли обед, и он не сразу обратил внимание на молодого человека. Когда же тот вырос перед ним словно из-под земли, Эдуард Петрович пришел в состояние крайнего волнения. Он порывисто вскочил, опрокинув фужер и едва не уронив на пол откупоренную бутылку вина. Тут же подхватил ее на лету, принужденно засмеялся, протянул молодому человеку ладонь для рукопожатия, а когда тот сделал вид, что не заметил ее, покорно развел руками и выдвинул для гостя стул – и все это в каком-то горячечном, почти гротескном темпе. Оперативники наблюдали за ним с большим интересом – особенно Крячко, который радовался как мальчишка, просматривающий любимую кинокомедию.

Молодой же человек, кажется, испытывал совсем другие чувства. Он смотрел на Гаврилова с раздражением и явной досадой. Садиться на предложенный стул он не стал и с высоты своего роста что-то отрывисто сказал Гаврилову. Тот попытался возражать, широким жестом обводя стол, уставленный закусками – видимо, предлагал гостю присоединиться к трапезе. Но молодой человек был неумолим. Он выразительно постучал ногтем по циферблату наручных часов и нетерпеливо дернул подбородком.

Лицо Гаврилова выразило легкую растерянность. Он потоптался на месте, бросил тоскливый взгляд на спасенную бутылку, потом на молодого человека, наконец пожал плечами и пошел к выходу.

Здесь ему пришлось испытать еще несколько неловких мгновений, потому что бдительная официантка тут же преградила ему путь и потребовала расплатиться. Гаврилов попытался вступить с ней в полемику, вероятно, упирая на то, что обед совершенно им не тронут, но и этот номер у него не прошел. Сердито насупившись, Гаврилов достал из кармана бумажник и отсчитал деньги. Все это время молодой бизнесмен с равнодушным видом пялился на затянутую дождем панораму за окном.

Наконец они оба вышли из кафе. Едва стеклянная дверь закрылась за ними, оперативники сорвались с места и выбежали на улицу. Гаврилов садился в «БМВ» белого цвета, стоявший у противоположного тротуара. Движения его были, как обычно, торопливы – и не только в силу привычки: дождь на улице разошелся не на шутку. Оперативники сразу вымокли с головы до ног.

Не слишком опасаясь привлечь к себе внимание, они запрыгнули в «Пежо» Гурова и, выждав небольшую паузу, покатили вслед за белым «БМВ», который, судя по всему, направлялся куда-то в центр. В последнее время у «Пежо» капризничали «дворники», и поэтому лобовое стекло то и дело заливали потоки воды. Гуров чертыхался и притормаживал.

– Как на охоту, так и собак кормить! – ворчал он сквозь зубы. – Сколько раз собирался подъехать в автосервис, проверить «дворники» – вот и дождался!

– Не боись! Бог не выдаст – свинья не съест, – философски заметил Крячко. – Он вроде не особенно торопится. Наверное, не опасается слежки. Хотя, по логике вещей, дело тут вряд ли чистое. На миллион дело – не иначе! Видел, какую закуску наш Эдуард Петрович бросил на произвол судьбы? Обидно до слез!

– Тебе-то что за обида? – спросил Гуров. – Тебя за тот стол не приглашали.

– Мне в принципе обидно, – объяснил Крячко. – Ты вот говоришь, что у меня нет воображения, а я очень живо представляю себе, что сейчас господин Гаврилов должен чувствовать. Можно сказать, изо рта кусок вытащили!

– Ну, это ты преувеличиваешь, – заметил Гуров. – Но вообще любопытно. Я бы не сказал, что этот молодой человек сильно торопился. Цель его демарша, по-моему, другая была – унизить Гаврилова. Тебе не кажется?

– Мне не кажется. Так оно и есть, – сказал Крячко. – Унижать ближнего – это чисто человеческая черта. Вот тебе пример из животного мира. Попробуй, скажем, отобрать кость у собаки – это же табу! А здесь, пожалуйста, – на часы показал, нос задрал, и наш Эдуард Петрович побежал на задних лапках.

– Но Гаврилов сам виноват, – сказал Гуров. – Если у тебя деловая встреча, да еще с человеком, от которого зависишь, ограничься чашкой кофе – ну, рюмкой коньяка, если уж не терпится. Обед из трех блюд это был, конечно, перебор.

– Куда же они катят? – с большим интересом произнес Крячко. – На какую такую гадость хотят подбить нашего Эдуарда Петровича?

– Почему же непременно гадость? – сказал Гуров. – Приличные люди. Мне, например, личность этого аккуратного молодого человека совершенно незнакома – судя по всему, в розыске он не числится и криминального прошлого у него не имеется.

– Не беспокойся, он свое наверстает, – уверенно заявил Крячко.

Гуров с улыбкой покосился на него.

– Ты просто испытываешь неприязнь к аккуратным людям, – сказал он.