Смертельная игра - Фрэнк Толлис Страница 13

Генрих и Юно Хёльдерлин сидели за завтраком в просторной комнате на своей вилле в Хицинге. Прислуга, убиравшая со стола, тайком обменялась многозначительными взглядами: хозяин и хозяйка, очевидно, были не голодны. Хлебная корзинка по-прежнему стояла полная свежевыпеченных булочек, масло, бекон и вареные яйца тоже были почти не тронуты.

Хёльдерлин позвонил в колокольчик, призывая дворецкого, который появился мгновенно, неся поднос с кофе. Одет он был безукоризненно: белые перчатки и кирпичного цвета пиджак с черным бархатным воротником.

— Спасибо, Клаус, — сказала Юно, когда чопорный слуга поставил поднос с большим серебряным кофейником на стол.

— Повар собирается приготовить на ужин молочного поросенка и спрашивает, что господин желает на десерт — ананасовый мусс или мороженое?

Хёльдерлин бросил быстрый взгляд на жену.

— Мусс?

— Да, — ответила Юно. — Мусс.

Дворецкий поклонился, щелкнув каблуками, и величественно выплыл из комнаты в сопровождении прислуги с нагруженными подносами. Хёльдерлин взял номер «Винер Цайтунг» и раскрыл его на странице с новостями экономики.

— Ну, что там? — взволнованно спросила Юно.

Блестящая лысина ее мужа возвышалась над краем газеты, как восходящее солнце над горизонтом.

— О фройляйн Лёвенштайн?

Юно кивнула, быстро моргая глазами.

— Конечно, ничего. Еще слишком рано.

Юно налила кофе мужу, затем себе.

— Кто мог такое совершить? Это ужасно, — тихо промолвила она.

— Безусловно, ты нрава, — согласился Хёльдерлин, переворачивая страницу.

— Я не могла уснуть.

— Я тоже.

Юно посмотрела вокруг, бегло окинув взглядом свои комнатные растения. Аспидистра немного высохла: надо ее поливать чаще. Потом взгляд ее наткнулся на портрет сестры, Зиглинды.

Зиглинда умерла (или, как Юно предпочитала говорить, «отошла в мир иной») осенью прошлого года после долгой и мучительной болезни. Доктора почти ничего не могли сделать, чтобы облегчить ее страдания, поэтому Юно испытывала смешанные чувства, хороня Зиглинду на Центральном кладбище. Она знала, что отсутствие сестры будет для нее так же тяжело и неестественно, как потеря ноги или руки, но, с другой стороны, смотреть, как она с кашлем выплевывает сгустки темной крови и корчится в муках, было невыносимо.

Всю зиму, даже когда шел снег, Юно ездила из Хицинга на Центральное кладбище, чтобы возложить цветы на могилу сестры. И как-то раз, выходя с кладбища промозглым декабрьским утром, она разговорилась с одним из посетителей. Красивый молодой человек, чье имя оказалось Отто Браун, рассказал, что, после смерти любимой матушки, облегчить его скорбь помогла одна одаренная женщина-медиум из Леопольдштадта. Эта женщина, фройляйн Лёвенштайн, проводила сеансы каждый четверг, но вечерам. Но Юно не решалась ехать в Леопольдштадт одна. На первой же встрече Юно убедилась, что эта женщина не мошенница. Генрих поначалу относился к спиритизму скептически, но даже он изменил свое мнение, когда вызвали дух его отца.

Да, фройляйн Лёвенштайн была особенная.

— Как думаешь, инспектор придет сегодня?

— Понятия не имею.

— Как его зовут? Я забыла.

— Райнхард, инспектор Райнхард.

— Ведь он говорил, что зайдет?

Хёльдерлин посмотрел на жену. Она заморгала еще быстрее.

— Да, он сказал, что хотел бы побеседовать с нами еще раз, — ответил Хёльдерлин. — Но я не думаю, что он имел в виду именно сегодняшний день.

Снова уткнувшись в газету, он добавил:

— Мне так показалось, по крайней мере.

— Зачем ему еще что-то у нас спрашивать?

— Не знаю.

— Конечно… конечно, он не подозревает нас. Не думает же он, что мы…

— Естественно, нет! — воскликнул Хёльдерлин. — Не говори ерунды! Само собой, он понимает, что мы не имеем к этому никакого отношения!

Он раздраженно перевернул страницу.

Юно поднесла чашку с кофе к губам, но пить так и не стала.

— Я очень на это надеюсь, — произнесла она, уже несколько успокоившись. — Он производит впечатление здравомыслящего человека.

— Да, — сердито буркнул Хёльдерлин, — очень здравомыслящего.