Молот Тора - Уильям Дитрих Страница 13

— Побереги силы, американец. Ты даже не понимаешь, в какие неприятности вляпался.

О чем они говорят? В худшем случае меня можно обвинить в соблазнении сестры первого консула. Или они имели в виду нечто совсем иное? Я полагал, что меня схватили подручные мстительного мужа или братьев Полины, но, возможно, мне хочет отомстить и кто-то другой. Я прикинул, кто еще мог желать моей смерти. Вдруг действительно кто-то видел, как я вышел из того полуразрушенного итальянского дома, а Ренато был всего лишь первой ласточкой ложи египетского обряда, решившей покарать меня за то, что я отправил на костер графа Силано. Неужели змеиный культ Апопа умудрился доползти до Парижа? Британцы могли разозлиться из-за того, что меня, как легковесное перышко попутным ветром, вновь занесло к французам. В числе мстителей еще могли оказаться юные красотки, огорченные обстоятельствами нашего расставания, пара жертв моих карточных выигрышей, случайные кредиторы, вся австрийская армия, моряки английского фрегата «Дейнджерз», чье полугодовое жалованье после карточной игры перекочевало в мои карманы, а также разъяренные мусульмане с Храмовой горы в Иерусалиме…

Просто удивительно, как я, такой обходительный и славный человек, мог приобрести столь внушительный список потенциальных врагов. В сущности, по-моему, не так важно, кто из них в итоге прикончит меня. И тем не менее хотелось бы знать.

Меня протащили, как бревно, по садовой дорожке, бросили в мелкую лодчонку, так же пригодную для плавания, как упавший с дерева лист, и отбуксировали на середину усадебного пруда, прицепив к шлюпу. Я надеялся, что мне привяжут на шею камень и сбросят в воду, но наша мини-флотилия пристала к островку, на котором должно было состояться феерическое представление, и меня перетащили за кусты, где громоздились разнообразные легковоспламеняющиеся устройства. Могу лишь сказать, что Депо завез сюда такое множество пиротехнических изделий, что их с лихвой хватило бы на освещение второго пришествия.

— Вы всегда хотели быть в центре событий. И кончина ваша не будет исключением, — заявили мои похитители.

Меня привязали к столбу среди этой выставки взрывающихся ракетных изделий, похоже собираясь запустить в небо вместе с одной из искрометных шутих. Я понял, что во время кульминации празднования по поводу соглашения в Морфонтене мне суждено сгореть, как римской свече. Если кто-то и опознает мои останки, то придет к выводу, что смелый, но безрассудный в своей любознательности электрик Итан Гейдж забрался сюда исключительно для того, чтобы изучить устройство фейерверков.

— Вы, конечно, можете кричать, когда сгорит кляп, но в то время из-за салютного грохота вас уже никто не услышит, — прибавил захватчик с оттенком любезности. — А каждый вопль будет запускать в ваши легкие обжигающий воздух.

После этого они подожгли длинный огнепроводный шнур и быстро ретировались, не подумав даже сказать adieu, [4]и я услышал лишь, как с тихим всплеском отчалил от островка их шлюп.

И я, безусловно, сгорел бы, если бы не растаяли шоколадки.

Поскольку меня частенько связывали, то по возвращении в Париж я придумал кое-какие способы для освобождения из таких передряг. Очевидно, что для удачного развязывания узлов надо умудриться сначала ослабить натяжение веревок, а добиться этого можно, расширяя при вдохе грудную клетку и напрягая мускулы, как обычно поступают фокусники, показывая трюк освобождения от пут. В случае с моими запястьями засунутый в рукава шоколад сделал их значительно толще. Теперь, когда твердые сладости размягчились, я соединил руки, шоколадная масса стекла вниз, и натяжение веревок ослабло. Слава добротным изобретениям кулинаров! Однако появление некоторой свободы для движения рук еще не означало полного избавления. С нарастающим страхом я увидел, как гости выходят из замка, чтобы лицезреть праздничный фейерверк; их веселая и нарядная толпа отлично смотрелась на фоне ярко освещенных окон. До меня доносился кокетливый смех дам; по водной глади плавало множество бумажных фонариков.

Лишенный возможности позвать на помощь, я покрылся холодным потом и, раздирая до крови кожу, усиленно пытался высвободить руку, просунув большие пальцы под веревки, испачканные в скользкой и осложняющей дело шоколадной массе. Наконец мне удалось развязать первый узел.

Краем глаза я увидел какую-то вспышку и услышал шипение. Пиротехническое действо могло начаться в ближайшие минуты!

Сбросив первую завязку, я освободил ноющие руки до локтя. Потом, дотянувшись до рта, выдернул кляп и отбросил его подальше.

— Помогите!

Чертов оркестр, однако, уже разразился восторженной версией «Янки-Дудл», [5]показавшейся мне оглушительной какофонией улепетывающей в панике стаи гусей. Над прудом разносились ликующие возгласы, а змейка огнепроводного шнура уже искрила возле арсенала, посверкивая, как тигриный глаз.

Мне уже удалось ухватиться за веревки, привязывающие меня к столбу. Предплечья еще стягивали путы, но я имел достаточно свободы, чтобы развязать один конец веревки и неловко начать перебрасывать его, разматывая охватывающие мое тело круги и отчаянно сетуя на собственную неловкость, замедляющую этот процесс. И вот островок взорвался подобно звездной галактике, а через мгновение дождь огненных звезд хлынул обратно с небес. Часть пушек вздрогнула и изрыгнула ракетные оболочки. Дьявольски скоро здесь будет адское пекло, и я изжарюсь заживо. Нижний конец разматываемой мной веревки уже загорелся, а вокруг все чаще грохотали взрывы пиротехнических шутих. Если кульминация застанет меня здесь, то я окажусь в кратере своеобразного извергающегося вулкана, где и расплавятся мои бренные останки.

— Помогите! — вновь завопил я.

Теперь они играли «Марсельезу».

Но я уже отвязался от столба, рванулся к воде и тут же упал, забыв, что ноги у меня тоже связаны. Что-то непонятное еще отягощало мою спину. Но сейчас надо как можно скорее выбраться с острова! Взлетающие со змеиным шипением ракеты исполосовали небо огненными струями, обжигающие искры сыпались мне на голову и одежду, я был ошеломлен и полуослеплен режущим глаза огненным светом. Прыжками я начал продвигаться к воде, стягивая веревки с груди.

И тут взорвался, казалось, весь остров.

Восторженными криками толпа гостей встретила превращение земного острова в разлетающуюся солнечную корону. Огромные искристые фонтаны взлетели в разные стороны, образуя причудливые арки; воздух заполнился обжигающим пеплом, дымом и адским серным запашком. Загорелись и путы, связывающие мои лодыжки, и если бы не высокие ботинки (спешное свидание с Полиной не предусматривало полного разоблачения), то я мог бы сильно обгореть. Прыгая, как перепуганный заяц, я наконец увидел ту жалкую лодчонку, на которой меня притащили сюда. Я буквально упал в нее, она по инерции сдвинулась с мелководья, и мои ноги ощутили приятную прохладу. Пламя с шипением угасло. Я практически освободил руки, но грудь и бицепсы еще были охвачены кольцами веревки. Облив дымящиеся волосы водой, я сбросил с ног прогоревшие путы. С трудом удерживая равновесие шаткого суденышка, я умудрился встать на колени и, загребая руками, направить его в сторону праздничной толпы, удаляясь от грохочущего ада.