Проклятый манускрипт - Филипп Ванденберг Страница 13

— Я не собираюсь делать из этого тайну, мастер Альто. Я сбежала от ландфогта, на которого работала. И здесь я очутилась скорее по чистой случайности; но жизнь в монастыре — не для меня. Я приучена к труду, и проку от моей работы больше, чем от того, кто молится и поет пять раз в день, оставаясь при этом злым человеком. Не отказывайте мне, пожалуйста, позвольте пойти с вами. Вы знаете мир и умеете путешествовать. Границы своего мира я пересекла за день пути от двора ландфогта, у меня нет опыта в обращении с незнакомыми людьми и защиты от зла, как у вас.

Альто задумчиво посмотрел в окно, и Афра истолковала его молчание как отказ.

— Я не буду вам в тягость, — молила она, — и буду к вашим услугам, если будет нужно. Вам же понравилось мое тело. Не так ли?

Едва эти слова сорвались с ее губ, как она тут же пожалела о сказанном. Горбун пристально посмотрел на нее.

Наконец он спросил:

— Сколько вам лет, собственно?

Афра опустила взгляд. Ей было стыдно.

— Семнадцать, — наконец сказала она и упрямо добавила: — Но какая теперь разница?!

— Послушай, милое дитя, — обстоятельно начал художник. — Ты прекрасна. Бог наделил тебя таким количеством привлекательности и такой правильностью форм, какими обделил сотню девушек твоего возраста. Каждый мужчина был бы счастлив обладать тобой хотя бы час. Но знай: красота — это гордость. Никогда не предлагай себя мужчине. Это повредит твоей красоте. Даже если тебе самой хочется, дай мужчине понять, что он должен бороться за тебя.

Об этом Афра никогда не думала. Да и зачем? Никаких сомнений, Альто был умен, и, конечно, благодаря своей профессии он знал толк в красоте. Ей было трудно понять его сдержанность. Может быть, он не воспринимает ее всерьез? Может быть, он смеется над ней, а она этого до сих пор не заметила? Она с удовольствием провалилась бы сквозь землю. Но девушка упрямо повторила:

— Вы не ответили на мой вопрос, мастер Альто!

Альто безучастно кивнул.

— Давай поговорим об этом завтра еще раз. Встретимся в тот же час.

Остаток дня Афра провела в скриптории, прерываясь только для ежечасных молитв: терции, сексты, дневной молитвы и вечерни. Ее задание состояло в том, чтобы скопировать наследную грамоту для монастыря Святой Сесилии, и, хотя девушка не писала много лет, она равномерно наносила островерхие буквы текста на пергамент. То и дело обе монахини придирались к ее работе. Но больше всего они заботились о том, чтобы скрыть от нее определенные книги и списки. От Афры, однако, не ускользнуло то, что книги были перевязаны ленточками, запечатаны и снабжены надписью PRIMA OCCULTATIO, а некоторые еще и надписью SECRETUM, что тоже указывало на что-то таинственное.

На следующий день Афра снова позировала художнику. Казалось, неуверенность прошедшего дня исчезла, по крайней мере девушка в прозрачном платье показалась художнику не такой стыдливой и даже несколько вызывающей, с той примесью изысканности, что вызывает у мужчин желание.

— Вы хотели дать мне сегодня ответ, согласны ли вы исполнить мою просьбу.

Альто усмехнулся и начал наносить краску. Уже несколько часов он измельчал различные ингредиенты, толок их, тер, смешивал, разводил столярным клеем и свежими утиными белками, пока не получилась розовая краска, которая показалась ему подходящей для того, чтобы нарисовать обнаженное тело Афры.

— И что означает ваша ухмылка, мастер Альто? — Афра держала голову высоко поднятой, а глазами неотрывно следила за работой мастера.

— Вы должны решить, будете ли вы служить Богу или людям, — многозначительно ответил Альто.

Недолго думая, Афра ответила:

— Я думаю, что скорее создана для служения людям. Здесь и в любом случае не останусь.

— А вы действительно еще не давали никаких обетов?

— Нет, я в этом уверена. Я оказалась здесь совершенно случайно и могу идти своей дорогой, когда захочу.

— Ну, тогда, — ответил мастер, не поднимая головы, — от меня это никак не зависит. Но пару дней вам придется подождать.

Охотнее всего Афра бросилась бы художнику на шею, но, поскольку ей нельзя было двигаться с места, она только испустила восторженный возглас. Потом она спросила:

— А куда вы, собственно, собираетесь, мастер Альто?

— Вниз по течению реки, — ответил тот. — Сначала в Ульм. А если не получу там заказ, то поеду дальше, в Нюрнберг. В Нюрнберге для художника всегда найдется работа.

— Я уже слышала об Ульме и Нюрнберге, — обрадовалась Афра, — это, должно быть, большие города, там живет около двух тысяч людей.

— Около двух тысяч? — засмеялся Альто. — Ульм и Нюрнберг относятся к одним из самых крупных городов Германии, и в каждом живет по меньшей мере двадцать тысяч человек!

— Двадцать тысяч? Разве так бывает, чтобы двадцать тысяч человек жили в одном месте?

— Увидишь! — засмеялся горбун и отложил кисть в сторону.

Афра соскочила со своего пьедестала и бросила взгляд на картину.

— Боже мой, — вырвалось у нее. — И это я?

Художник кивнул.

— Вам что, не нравится?

— Нет, нет! — заверила его девушка. — Только…

— Что?

— Сесилия слишком прекрасна. Она не имеет со мной ничего общего. — Афра восторженно скользнула взглядом по розовому телу Сесилии, едва прикрытому тонким платьем. Были видны ее полные груди, пупок, даже срам угадывался под прозрачной тканью.

— Я ничего не пририсовал и ничего не упустил. Это вы, Афра, или Сесилия — как пожелаете.

Пока Афра переодевалась в обычную одежду, она подумала о том, как будет выглядеть, если преклонит колени перед алтарем, а монахини будут смотреть на нее. Но потом она сказала себе, что недолго придется ей терпеть их взгляды.

— Еще один сеанс, — сказал Альто Брабантский, — а потом вы свободны. — Он вынул из кармана мешочек и дал Афре две монеты. — Это ваша плата за позирование, два гульдена, как я и обещал.

Афре было стыдно брать деньги. Два гульдена!

— Берите! Они ваши.

— Знаете, мастер Альто, — робко начала Афра, — у меня еще никогда не было столько денег. Прислуга работает за крышу над головой и еду, и, если получится, еще за доброе слово в придачу. Все мое состояние помещается в узелке, который я храню в спальне под кроватью. Но этот узелок для меня дороже всего на свете. Вы можете надо мной посмеяться, но это правда.

— Зачем же мне над вами смеяться? — возмущенно ответил горбун. — Деньги — приятная вещь, но не более того. Счастливым они делают крайне редко. Так что возьмите то, что вам полагается. И до завтра.

Афре удалось усовершенствовать свое умение писать быстрее, чем она думала. Этим девушка очень раздосадовала обеих монахинь, видевших, как хлеб уплывает у них из рук. Их отношение только придавало Афре уверенности в том, что ее решение покинуть монастырь как можно скорее совершенно правильно.