Дочь Афродиты - Филипп Ванденберг Страница 13

Нет, здесь царила не святая атмосфера олимпийской божественности, которую вообразила себе Дафна. Это нисколько не походило на торжественные ритуалы в честь почитаемого божества. Здесь примитивное сознание давало волю своим низменным инстинктам.

Смывая кровь со своих обнаженных тел, жрецы распевали монотонные молитвы во славу Деметре, дарующей плодородие матери-земле. Они попеременно окунались в горячую и холодную воду, которой были наполнены бронзовые, высотой в человеческий рост, сосуды, пока их тучные тела не покраснели. Потом они привязали себе олисбосы, твердые кожаные фаллосы, какими пользуются афинянки, оставаясь дома в одиночестве, и без разбору двинулись к девушкам.

Дафна видела, как к ней направился мрачный мужчина с перекошенным лицом. Он с презрением смотрел сквозь нее, и она, скорчившись от страха, прижалась к холодному мрамору кресла. О побеге нечего было и думать, и она, закрыв глаза, приготовилась пройти через священный ритуал во славу Деметре.

Священник схватил Дафну за лодыжки и стал всовывать в нее свой олисбос. Но юное тело оказывало искусственному, толщиной с руку, пенису упорное сопротивление, которое еще больше распалило чернобородого священника. Когда его собственный фаллос стал уже почти такого же размера, как кожаный олисбос, он впихнул в рот Дафне коробочку мака величиной со сливу, из которой сочилась белая пена, одурманивая сознание и ослабляя ее сопротивление.

Жрецам Деметры было запрещено осуществлять нормальное половое сношение с девушками. По священному закону они только должны были с их помощью произвести семяизвержение. Сперма принадлежала владычице Элевсина.

В голове Дафны шумело, ее изящнее тело стало подергиваться, но теперь она не сопротивлялась. Наоборот, юная гетера вдруг встрепенулась, охваченная желанием и необузданной страстью. Чувствуя, что олисбос вот-вот разорвет ее, она застонала в экстазе и крикнула так, что по храму прокатилось эхо:

— Де-ме-тра!

Ее крик прозвучал как сигнал, и другие девушки подхватили его. Они испытывали те же чувства, что и она. Скоро все семеро безудержно кричали:

— Де-ме-тра! Де-ме-тра!

Пыхтя, весь в поту, чернобородый излил свое семя на белый мраморный пол. Тут же подошел иерофант с чашей, наполненной ячменем, и насыпал зерна на сперму, пробормотав при этом:

— Деметра, мать плодородной жизни, прими эту чистую жертву в знак благодарности от твоих служителей!

Слова верховного жреца подействовали на Дафну отрезвляюще, и она открыла глаза. Сквозь дым в рассеянном свете факелов она увидела страшное, отталкивающее лицо склонившегося над ней мужчины. Дафна была беззащитна перед ним. Борода жреца торчала пучками разной длины, а на подбородке просвечивалась кожа. На правой стороне лба отчетливо виднелось синеватое пятно величиной с кулак.

Дафне было знакомо это лицо, хотя раньше она видела его не таким обезображенным. Уже в следующее мгновение она поняла: перед ней марафонский убийца! Дафна не сомневалась, что это тот самый коварный факелоносец, который ночью на ее глазах убил стоявшего на коленях варвара. Он не пощадил бы и ее, если бы не споткнулся о персидский лук и не поджег сухую траву. Тогда она подумала, что он сгорел в степи, а теперь он стоял перед ней, тяжело дыша и насмехаясь.

Какие дьявольские чувства одолевали старого сластолюбца, когда он смотрел на нее, понимая безвыходность ее положения? Какие страшные мысли пронеслись в его обгоревшей голове, пока в нее проникал олисбос? Дафна чувствовала, как ее тело судорожно сжалось. Казалось, кровь застыла в жилах.

Дафна не шевелилась, стараясь бесстрастно смотреть на Каллия. Девушка делала вид, что не узнает его, но ее мозг лихорадочно работал. Что если сейчас она попытается вскочить и убежать? Но куда? Как далеко она убежит? Страшный убийца догонит ее и воткнет в спину меч, как тому несчастному варвару, как этим жертвенным животным. Нет, она должна выдержать, она должна смотреть смерти в глаза!

Эти мысли сводили Дафну с ума. Она лежала обнаженная и застывшая, а страшное лицо чернобородого жреца висело над ней. Ей показалось, что оно склонилось еще ниже, как будто священник собирался шепнуть ей что-то на ухо. Его прищуренные глаза под кустистыми темными бровями пронизывали ее насквозь. Дафна попыталась повернуть голову в сторону, но ничего не получилось: мышцы шеи занемели и просто не слушались. Вместо этого она широко открыла рот и глубоко вдохнула, замерев на какое-то мгновение. Страшное лицо перед ее глазами исчезло, как рисунок на прибрежном песке, смытый волнами прибоя. Теряя сознание, она услышала голос, твердый как сталь:

— Никогда не вырвется из твоих уст то, что ты видела за стенами Элевсина. Это будет означать твою смерть…