Лекарство от измены - Кэролайн Роу Страница 13

— Лучше пораньше, сеньор, — сказал Ромео. — После заката наши попытки въехать и выехать из города будут более заметны.

— Это будет тяжелая поездка, — сказал Томас, лаская своего мускулистого жеребца.

— Не для Арконта, сеньор, — сказал Ромео. — Это самый быстрый конь во всей Каталонии. Если вы выедете из Барселоны на восходе, то он доставит вас сюда уже перед вечерней. Я буду ждать вас до заката.

— В противном случае возвращайтесь во дворец как можно быстрее.

— Да, сеньор, — пообещал Ромео.

— Что ты имеешь в виду, говоря, что ребенка здесь нет? Где же он? — Жена смотрителя замка с тревогой смотрела на женщину, стоявшую перед нею. — Пора посылать повозку за лекарем.

— Я не знаю, госпожа. Мы думали, что он гуляет с няней и грумом. Хайме проводит с мальчиком много времени. — Служанка в панике мяла руками передник.

— Где?

— Я не знаю. Я пошла на конюшню, но не увидела там ни Хайме, ни Марии. И к реке они не спускались.

— Он с монахом?

— О нет, госпожа. Монах все еще спит. Я полагаю, что он вернулся вчера очень поздно, чествовал святого. С другими священниками, конечно, — злобно добавила она.

— Давай, вытаскивай его из постели, дура! — Она остановилась, чтобы подумать. — Он должен быть с Марией. Когда она вышла?

— Я не знаю, — снова ответила девушка. Слезы лились у нее но щекам. — Я пошла в их комнаты, госпожа, чтобы привести в порядок постели и убраться, а их нет.

Хозяйка маленького замка схватила ее за руку и дернула. — Как давно тебе было известно, что их нет?

Ответом ей был вопль:

— С завтрака, госпожа.

— Завтрак!

— Но он любит завтракать вне дома. Они сидят у реки — он и Мария — и кормят птиц и рыб…

— Сходи за хозяином и приведи грума. И монаха. Да живей же ты, тупое создание!

Шум повседневной жизни во внутреннем дворе ворвался в сны Исаака и вытянул его из бархатной полудремы, наполненной красочными воспоминаниями, к ежедневной тьме обычной жизни. Судя по жаре в его кабинете, солнце уже поднялось довольно высоко. Он с трудом поднялся, мучительно ощущая затекшие спину и руки, и начал простые приготовления к утренней молитве. Звуки собственного голоса, произносящего древние слова, привнесли покой в окружающую его тьму и мгновенно упорядочили наступающий со всех сторон хаос. Затем, когда он потянулся к полотенцу, его рука задела чашку, стоявшую не на своем месте. Он даже успел нащупать ручку. В попытке схватить ее он только ускорил ее гибель. Иллюзия развеялась. С его губ сорвалось торопливо подавленное проклятие.

Шум вызвал испуганный крик из маленькой комнатки, расположенной рядом с ним.

— Юсуф? — позвал Исаак.

В ответ раздался заглушенный звук.

— Здесь ты можешь найти воду для мытья, — сказал он со своим обычным спокойствием. — Я буду во внутреннем дворе. — И он вышел.

Из окружающей его темноты раздался голос Юдифи:

— Почему у тебя голова перевязана, муж мой?

— Небольшой порез. Ничего страшного.

— Я слышала, ты говорил с кем-то, — сказала она и сделала паузу для ответа. — Да, это так.

— Утро, похоже, хорошее, любовь моя, — сказал Исаак, и направился к скамье под деревом. — Не могла бы ты принести мне чашку воды? — Он сделал достаточно длинную паузу, чтобы немного отвлечь ее. — Что ты имеешь в виду? — спросил он невинным голосом.

Ее мягкие кожаные башмаки прошлепали по булыжнику. Юбки с сердитым свистом рассекали воздух, когда она сходила набрать воду из фонтана и принесла ее ему.

— То, что ты привел домой нищего, мавританского нищего, который украдет все, что у нас есть, и убьет нас прямо в постелях. И это ты дал ему очень хороший плащ и пищу, и положил его на постель старого Ибрагима. И я не знаю, сможем ли мы теперь позволить себе это, потому что налоги снова поднимаются, как говорят…

— Ибрагим имел обыкновение каждую ночь ходить взад-вперед между своей комнатой и моим кабинетом, чтобы удостовериться, что я жив, здоров и нахожусь дома. Еще немного, и я бы прикончил его, открыв тем самым ворота дьяволу, — мягко сказал Исаак. — Юсуф же довольно тихий парнишка.

— Действительно, тихий. Хитрый и вороватый. Ждет, пока мы не перестанем присматривать за ним, а затем…

— Мы должны были ему пищу и ночлег за то, что он спас мне жизнь. На пути домой, на соборной площади, я наткнулся на толпу.

— Боже, спаси нас всех, — сказала Юдифь, задыхаясь. — Бунт? В Жироне? Они убьют нас и сожгут наши дома, как в Барселоне. О, муж мой, мы должны собрать близнецов и все, что сможем унести! Но что случилось?

— Успокойся. Это просто пьяная толпа. В ней было несколько любителей побросать камни. Мальчик, Юсуф, подошел, взял меня за руку и вывел в безопасное место. Он доказал, что ты права, жена моя. Ты же всегда хотела, чтобы я брал с собой поводыря, которому я доверяю, когда выхожу за пределы квартала.

— Почему ты не разбудил меня? Тебя ранили? Камень разбил бровь?

— Тебя не было дома, ты была с женой раввина. Да, в меня попало несколько камней, но метателями они были никудышными, и к тому же сильно пьяными. — Он улыбнулся и нежно коснулся щеки Юдифи. — Юсуф совершенно не хотел сопровождать меня сюда, но он протащил меня через множество переулков и я совершенно запутался. Это я вынудил его, при помощи высокоморальных аргументов, отвести меня в квартал. Я чувствовал, что он очень голоден, измучен, сильно замерз, и что он совсем маленький, и привел его сюда, хотя он и упирался.

— Значит, он беглый раб. Нас потащат к Альбедину, и мы потеряем все, что у нас есть, ради…

— Тише, любовь моя. Я думаю, что, скорее всего, он сирота, потерявший родителей во время мора. В Валенсии мор тоже погубил множество людей. Как и у нас. По-видимому, он как-то сумел выжить и дожить до сегодняшнего дня. Мне кажется, что он голоногий, одет в тряпьё, и, хотя я не спрашивал, полагаю, что и голозадый. Та одежда, которая на нем, годится скорее малышу. Хозяин, безусловно, дал бы ему одежду, которая прикрывала бы наготу.

— Он мавр, — упрямо повторила Юдифь.

— Да, — сказал Исаак. — Но, возможно, не вор и не убийца.

Открылась дверь, и появился Юсуф. Перед Юдифью стоял мальчик лет десяти — двенадцати, болезненно тощий, со спутанными длинными волосами и недавно отмытым лицом. Его огромные глаза были полны страха, но он высоко держал голову и стоял очень прямо. Несмотря на неопрятные волосы, грязные руки и ноги и слишком большой для него плащ, он был очень красив.

— Ты кто? — спросила Юдифь. — И откуда?

— Я Юсуф, — сказал мальчик. — И я шел из Валенсии.

— Так издалека? Один? Не верю.

— Да. Один.