Хакер - Андрей Житков Страница 13

Он прислушался к звукам, доносящимся с кухни. Шипело масло на сковороде, стучал нож о разделочную доску.

«Никотинычу бы поваром в ресторан пойти, — подумал Лобстер, — самое место. А не „железо“ чинить».

Банковский проект родился в голове Никотиныча чуть меньше года назад. Тогда же они и познакомились с Лобстером…

Никотиныч играл на бульваре в шахматы. По вечерам здесь собиралось много народу. Молодые мамаши прогуливались с колясками, обсуждая своих мужей и цены на памперсы, влюблённые парочки целовались на ходу, подростки пили пиво и шумно задирали друг друга, по дорожкам, ловко огибая гуляющих, носились разгорячённые роллеры. Около двух скамеек толпились седые пенсионеры — любители тихих шахматных баталий. Они болели кто за белых, кто за чёрных, не по-стариковски бурно обсуждали каждый ход, мешая играющим. Никотиныч был на бульваре чемпионом.

В пятилетнем возрасте отец посадил его за шахматную доску, сказав, что к совершеннолетию он непременно должен стать если не гроссмейстером, то, по крайней мере, мастером спорта. Честно сказать, в то время шахматы Никотинычу были до одного места — ему больше хотелось играть в «салочки» с ребятнёй во дворе, и отцовские уроки давались со слезами. Но потом он привык к этюдам, блицам, комбинациям и воспринимал их так же, как новобранец отбой в казарме: «День прошёл, ну и х… с ним!»

К семнадцати Никотиныч стал мастером спорта, ездил на сборы и чемпионаты, играл с международными гроссмейстерами, чем несказанно радовал отца. Но в свои восемнадцать, уже учась в Бауманском, вдруг влюбился в старшекурсницу, просто сошёл с ума от любви — ежесекундно думал только о ней, каждый день дарил большие букеты, воровал деньга у родителей, на очередном чемпионате проиграл несколько партий подряд, потому что голова была занята другим. Девушка забеременела, они поженились, родилась дочь, и шахматы были окончательно заброшены. Отец проклял сына и его жену Ларочку, сказав, что не хочет их видеть никогда. Впрочем, перед смертью, когда врачи вынесли ему окончательный приговор — осталось не больше трёх месяцев, — он оттаял. Держа сына за руку, плакал, каялся, что лишил ребёнка детства. Никотиныч не держал зла. Жена его потом бросила, а дочь выросла…

В тот вечер он с доской под мышкой возвращался домой. Настроение было чудесное, погода стояла тёплая — бабье лето догуливало последние сентябрьские деньки. Неожиданно в сгущающейся темноте что-то большое, чёрное налетело на него, сшибло с ног. Удар был таким сильным, что на мгновение он потерял сознание. Очнулся на асфальте, посмотрел вслед трусливо удирающему по аллее роллеру.

— Сволочь, дерьмо! Ездить научись, козёл! — выругался Никотиныч и стал собирать рассыпавшиеся по асфальту шахматы.

Вдруг рядом появился парень — на вид лет двадцать, — присел на корточки, принялся ему помогать.

— Все, не все? — Никотиныч пошарил рукой по асфальту, потом стал пересчитывать фигуры. — Жалко, если потеряются. Это из кости, настоящие. Нет, вы видели, что делается?!

Парень вертел в руке белого коня.

— На деньги в шахматы играешь? — спросил он. Никотинычу не понравилось это «тыканье», но виду он не подал.

— Играю, а что?

— Я этого говнюка знаю. Давай догоним, проломим башку доской, — неожиданно предложил парень.

— Зачем же доской? — растерялся Никотиныч. — Пусть живёт!

Парень помог ему подняться. Кружилась голова, бульвар норовил опрокинуться набок… Похоже, он получил сильное сотрясение.

— Не поможешь мне? — попросил Никотиныч, опираясь на руку незнакомца.

— Здесь далеко?

— Рядом, через два дома.

Парень взял шахматную доску под мышку, и они медленно пошли по аллее. Никотиныч, несмотря на головокружение, всё-таки попытался завести беседу. Парень охотно рассказал, что учился в МФТИ, но летом бросил, сейчас работает в одной фирме, снимает квартиру неподалёку, шахматы его не интересуют, потому что каждая фигура ходит только так, а не иначе, дурацкие правила, придуманные арабами тысячи лет назад, слишком логично, а он в любой игре обожает элемент непредсказуемости, азарта, когда противник может совершить коварный манёвр, напасть исподтишка, и ты всегда в напряжении, всегда адреналин в крови… Своими глупыми высказываниями парень взбесил Никотиныча, он почувствовал, как прилила кровь к вискам, задёргалась жилка под глазом. Что он, сопляк, понимает в играх! Пальба из шестиствольного пулемёта по выскочившему из-за угла монстру — это, что ли, верх боевого искусства?! Да в шахматах больше интриги, чем в любой, самой занимательной, компьютерной игрушке! Вдруг поймал себя на мысли, что начинает походить на собственного отца: тот тоже любил поучать домочадцев по вечерам на досуге. Бешенство прошло, и Никотиныч почувствовал себя ещё хуже, чем раньше.

Перед дверью он подумал, что не стоит впускать незнакомого человека в дом, но тут же мысленно отругал себя за невоспитанность. Парень, можно сказать, тащил его на себе, слушая всю дорогу его болтовню, а он!..

— Проходите, молодой человек. Незнакомец увидел заставленный системными блоками стол.

— Ух ты, сколько «железа»! — восхищённо сказал он.

— Это всё не моё, — уточнил Никотиныч. — Люди приносят, а я чиню.

— Много приносят?

— Бывает, — уклончиво ответил Никотиныч. — Иногда сутками сижу, а сейчас вот полегче — в шахматы со старичками играю. — Никотиныч опустился на диван, потрогал затылок — шишка была приличная. Чинить компьютеры он начал три года назад, поняв, что этим может зарабатывать в несколько раз больше, чем в институте. Кое-что подчитал, кое у кого поспрашивал, поучился и — взялся за дело. Руки у Никотиныча были золотые, голова тоже — этого не отнять. Скоро появилась приличная клиентура, и он окончательно ушёл из НИИ.

— Что летит? — поинтересовался парень.

— Всякое бывает. То вирус жёсткий диск убьёт, то вентилятор сломается, то файл загрузочный нечаянно сотрут. Дали людям инструмент, а они, как дети малые, в игрушки играют. — Он бросил камень в его огород, но парень пропустил последнюю фразу мимо ушей.

— А у меня никогда не ломается. Не успевает. Я компьютер каждый год меняю, — признался он.

— Красиво жить не запретишь, — усмехнулся Никотиныч. — Я бы тоже так хотел.

— Как голова? Плохо?

— Терпимо. «Скорая» сейчас всё равно не поедет, а завтра в травмпункт схожу. Лишь бы не тошнило.

— Это точно. — Парень рассмеялся. — Я тоже не люблю, когда тошнит. Как будто к тебе кто-то внутрь залез. — Неожиданно он протянул Никотинычу руку. — Лобстер — хакер, программист. Выбирай, что нравится.

— Кличка? А я Никотиныч. С первого курса приклеилось — и на всю жизнь. И курю вроде не так много.

— У тебя вон пальцы жёлтые, — заметил Лобстер. — По пачке в день точно смолишь. Хороший ник, прикольный. Кстати, могу помочь с софтами, — неожиданно поменял он тему.

— Программ у меня хватает, — сказал Никотиныч.