А этот пусть живет... - Валерий Ефремов Страница 13

Костя хорошо знал, как к нему относится начальник малининской милиции, и выслушал его пассаж, в силу сложившейся привычки, без особого раздражения.

— У меня сегодня отгул, — так, на всякий случай, напомнил он.

— Мне сие ведомо, я сам вам его давал. — И вдруг полковник резко сменил тон с ехидного и жесткого на «общечеловеческий». — Ладно. Проходи, садись, Костя.

Сбитый с толку таким интонационным перепадом, Митин осторожно примостился на краешке стула рядом со столом своего начальника.

— Расскажи-ка мне, Костя, как поживает твой дружок Миша Крутилин. Я слышал, он большую должность займет в новом комитете по наркотикам. Или уже занял?

Митин не выказал никакого интереса к предмету разговора:

— Ничего не знаю об этом.

— Значит, связь со старым приятелем не поддерживаешь? Напрасно, напрасно. Может, именно борьба с крутыми наркодилерами твое призвание? Громкие дела, общественный интерес, загранкомандировки… А тут что? Так, бытовая мелочевка. Пьяные драки да ограбления коммерческих ларьков. В лучшем случае, утопленники в Москве-реке. Впрочем, и с этой-то ерундой, уж извини меня Митин, ты толком справиться не можешь. Вот мне и кажется, что тебе не хватает масштаба.

— Мне так не кажется, — вяло огрызнулся старший лейтенант.

— То есть тебя удовлетворяет твоя работа?

— Ну… — замялся Костя. — Как бы не совсем…

— Вот видишь! — обрадовался Николай Ильич. — Я так и знал, что ты не собираешься до конца жизни лямку опера тянуть. Ты ведь у нас настоящий талант!

Полковник сунул руку в ящик стола и выудил оттуда некое издание карманного формата, что заставило Митина слегка покраснеть и даже вроде как съежиться. Это был малотиражный литературный журнальчик «Алиби», специализирующийся на криминальной литературе. Костя как-то отослал в редакцию этого журнала свой рассказ, который, к его великому удивлению, и вправду напечатали. В произведении описывалось особо запутанное убийство в некоем провинциальном городке, которое в конце концов раскрывает молодой, но проницательный сыщик Дмитрий Костин. Сюжет рассказа один к одному отражал реальные события, произошедшие в городе Малинино, и раскрыл это убийство тоже вполне реальный персонаж — сам полковник Сбитнев.

— Силен ты, однако, Костя, — между тем, листая журнал, продолжал упражняться в красноречии главный милиционер райцентра. — Настоящая акула пера. И сколько фантазии ты проявил в этом своем рассказе! В жизни такое хрен когда встретишь! А сыщика-то как звучно и красиво назвал! — Тут начальник РУВД вперил свой взор в смущенные очи опера. — Почему бы тебе профессионально не заняться литературным трудом? Я бы тебе сюжеты поставлял, а ты бы их отправлял в редакцию, а?

— Не выйдет, — моментально отреагировал старший лейтенант, быстро отбросив всякое смущение, как только выяснилось, что двусмысленные комплименты полковника его литературному дарованию — не что иное, как очередная попытка выпереть его, Костю Митина, с работы. — В издательствах не платят ни фига. Впрочем, и здесь с бабками не густо, но все-таки…

— Как знаете, товарищ старший лейтенант, как знаете, — снова взял суровый тон начальник РУВД. — В таком случае сейчас я вам поручу одно плевое дело, и, если вы с ним не справитесь, придется вам писать рапорт об отставке.

Насчет рапорта об отставке — это было что-то новенькое, такие слова от полковника Сбитнева Митин слышал впервые. Формально рассуждая, такой рапорт заставить его написать невозможно, даже если это «плевое дело» останется нераскрытым. Но моральный террор Сбитнев, конечно, устроить в состоянии. Впрочем, полковник и без того вполне регулярно отравляет ему, Косте, жизнь.

Вот это, последнее, соображение и предопределило его ответ.

— Ничего я не буду писать, — довольно злобно заявил он. — И вы не имеете право принуждать меня к этому.

В кабинете начальника РУВД, как пишут в романах, воцарилась гробовая тишина.

Несколько десятков секунд полковник испепелял опера уничтожающим взглядом и вдруг жалобно произнес:

— Ну, войди же, Костя и в мое положение. Ты ведь — не просто плохой сыщик, а вообще никудышный. Нет такого дела, которое бы ты не провалил.

— Почему это? — искренне возмутился Митин. — А ограбление пункта приема стеклотары? А жестокое избиение советника городской управы, с членовредительством к тому же? Это ведь я нашел преступников!

— Только мне-то мозги не канифоль, — отмахнулся Сбитнев. — Дела раскрыты лишь потому, что с тобой работал Сережа Курский. Он и вышел на след преступников, и взял их.

— Да, Серега мне помог, но руководил розыском именно я! — запальчиво воскликнул старший лейтенант.

— Но-но, — поднял указательный палец начальник РУВД. — Розыск проходил под моим руководством. Лично я в обоих упомянутых тобой случаях составлял план оперативно-розыскных мероприятий и передавал тебе из рук в руки. Впрочем, для тебя такой план — все равно что древневавилонская клинопись, — блеснул эрудицией Николай Ильич. — Ты и держишь-то его, небось, вверх ногами, и читаешь задом наперед. Исполнял же все эти планы именно лейтенант Курский.

— Вы не правы, товарищ полковник, — насупился Митин.

— Ну, хорошо, Костя, — хитро прищурился Сбитнев, — докажи мне, что я не прав. Давай с тобой заключим пари. Или, лучше сказать, джентльменское соглашение. Ведь мы с тобой оба — джентльмены, правда, Костя?

С сомнением во взоре окинув фигуру полковника, Митин все-таки кивнул.

— Так вот, сегодня утром в багажнике частного автомобиля постовым ГАИ обнаружен труп мужчины с признаками насильственной смерти. Водитель этой машины задержан. Раскроешь преступление за сорок восемь часов, до передачи дела в прокуратуру, я снимаю все свои претензии, а заодно и шляпу перед тобой. Кроме того, тебе скоро по выслуге лет звание капитана подходит. Получишь ли ты его — зависит только от меня. Так вот, я никаких препятствий тебе чинить не буду. И еще — в твоей ставке старшего оперуполномоченного есть вилка. Сейчас ты получаешь по минимуму, а будешь получать по максимуму — на полторы тысячи рублей больше. Ну, а не раскроешь дело, — полковник широко развел руками, — пиши рапорт об отставке. Но учти, я тебе в этом деле помогать не буду — для чистоты эксперимента, так сказать. Согласен?

— Нет, — без раздумий ответил опер.

— Почему же? — расстроился Николай Ильич. — Тебе все-таки нянька в моем лице нужна?

— Дело не в этом. Просто срок в сорок восемь часов — совершенно нереальный.

— Да ведь подозреваемый уже в изоляторе сидит!

— Ну и что? Мало ли как там дело обернется! Может, ему этот труп кто-нибудь в багажник подбросил.

— Ну, ты даешь Митин, — почесал в затылке начальник РУВД. — Тебе, пожалуй, надо не криминальные, а фантастические романы писать. И сколько же тебе дней надо?

— Не менее трех суток, — категорически объявил опер, и Сбитнев внутренне улыбнулся. — И еще…