Золотой утенок - Кондратий Жмуриков Страница 13

Олег вышел из дома, прошел к гаражу, на память он решил забрать «Харлей». Не пешком же ему тащиться, тем более, что Наталье эта зверь-машина без надобности, а ему пригодится.

* * *

«Уважаемые граждане и гости города Тулупинска! Только сегодня и только один день в нашем городе дает оздоровительный сеанс известный знахарь, белый маг, экстрасенс, потомок тибетских лам, ученик известного белого мага Юлия Конго – Ибн-бетта-шао-линь! Приобретайте билеты у наших распространителей и вы не пожалеете. Ветеранам Отечественной войны 1812 года, пенсионерам отряда космонавтов, грудным младенцам и беременным пожилым женщинам – скидки. В конце выступления Маг и Экстрасенс проведет серию консультаций. Полнейшее излечение от икания, изжоги, потливости ног, предотвращение нежелательной беременности, самопроизвольного слюноотделения, лечение слабости, возвращение ушедших мужей, удачи, денег, кошек и собак, хомячков, укрощение свекровей и тещ! Ждем вас по адресу: Бывший клуб „Красный текстильщик“.»

На это объявление Олег наткнулся совершенно случайно, тогда, когда уже потерял всякую надежду найти Толстого со Скелетом. Уже несколько дней он бродил по вокзалу и близлежащим окрестностям, расспрашивал у деда Митрича, не видел ли он эту парочку, прогуливался по злачным местам – все безрезультатно.

«Неужели я ошибся, и Толстый со Скелетом – не профессионалы? – рассуждал Олег, – еще ни разу его чутье, спасавшее ему жизнь, помогавшее выпутываться из сложных ситуаций, подсказывавшее ему замечательные комбинации, ни разу не подводило его. – Люди, зарабатывающие на жизнь всевозможными аферами, не могут перестать заниматься этим. Это все равно, что перестать дышать или не петь в ванной, когда принимаешь душ, или не чесаться, когда очень чешется».

Выходило, что чутье Олега дало сбой. Сладкой парочки нигде не было видно. Может быть, они гастролеры и покинули город, как только столкнулись с пацанами Кондрата? И вот когда надежда разыскать аферистов помахала ручкой, Олегу попалось объявление.

Гарантии, что это за сложным псевдонимом «Ибн-бетта-шао-линь» скрывались Толстый со Скелетом не было. Зато в том, что объявленный сеанс – чистой воды мошенничество, Олег не сомневался. До боли знакомые обороты речи, ссылки на известных лиц, обещания, – все указывало на то, что в городе работают коллеги. Правда он уже давно не занимался такими вещами, в крупных городах мода на экстрасенсов прошла, фамилии Чумака, Кашпировского почти стерлись и забылись неблагодарными потомками. Однако в средних и маленьких городах всевозможное знахарство, экстрасенсорика в небольших дозах могла принести определенную прибыль.

Олег отправился в бывший «Красный текстильщик», для того чтобы убедиться в правильности своих догадок. Клуб находился на окраине Тулупинска, раньше он принадлежал одноименному заводу – «Красный текстильщик», процветавшему в эпоху, которую сейчас принято называть застойной и консервативной. «Красный текстильщик» был одним из немногочисленных фабрик, на которых шили пионерские галстуки.

Быть может, те из читателей, чье детство и отрочество пришлось на постперестроечные годы даже не знает, что это такое, но вот более старшее поколение безусловно помнит. Треугольный кусочек кумача, аккуратно обработанный со всех сторон, был не просто красной тряпицей, он считался частицей красного знамени, символом эпохи, атрибутом пионерского детства. А символы в те времена оплачивались хорошо, шить их нужно было в большом количестве. Так как повязывали галстуки не только малым детям, но и почетным пионерам – пенсионерам Всесоюзного значения, космонавтам, артистам, гостям зарубежья. Фабрика отгрохала шикарный по тем временам трехэтажный клуб, имела пионерский лагерь, санаторий, профилакторий, детский сад, общежития и даже свой собственный стадион.

Однако время Пионерии закончилось, пионерские галстуки канули в лету, государственные дотации прекратились, фабрика пыталась было перестроиться на красные спортивные майки и трусы, но увы! Рабочих сокращали, зарплату задерживали. Все мало-мальски ценное пришлось продать: с молотка пошли бывший пионерский лагерь, садик, стадион, профилакторий, общежития. Остался только клуб. На трехэтажное здание на окраине города, к тому же давно не ремонтированное, желающих покупателей не нашлось. Клуб числился на балансе полумертвой фабрике. Часть его помещений сдавалось в аренду, на третьем этаже жили те, кто лишился общежития, но все еще служили на фабрике.

– Идиоты, – пробормотал Олег, разглядывая клуб. – На что они рассчитывают?

Олегу было достаточно одного взгляда на собравшуюся толпу, чтобы подсчитать сколько здесь можно заработать. Получались сущие копейки. Нет, народу, пришло много, только большую массу зрителей составляли работяги с не работающего «Красного Текстильщика», мелкие служащие, домохозяйки и дети. Среди общей массы выделялась небольшая прослойка с характерными загорелыми обветренными лицами – челночники, хозяева коммерческих лотков. Сидели они ближе к сцене, на местах подороже.

Зал, когда-то огромный и величественный, сейчас выглядел жалким. Половина лампочек в люстрах не горело, когда-то кожаные сиденья были кое-где аккуратно зашиты, обтянуты материей, смахивающей на ту, что висела на сцене. Плюшевый занавес, побитый молью, с вытертыми золотыми кистями по бокам, смотрелся как декорация к пьесе Горького «На дне».

Если бы не дело, Парамонов давно покинул бы это унылое заведение. Он несколько раз вставал со своего места покурить, заглянул в буфет, вернее его подобие. Три столика, лоток с газировкой, пивом, шоколадными сырками, чипсами и чупа-чупсами.

Наконец зрители расселись по местам и началось действие. Свет погас, откуда-то сверху послышалась музыка, перешедшая в хрип – магнитофон зажевал кассету. Наверху, вероятно, пытались вставить другую кассету, свет не включали. Недовольные зрители начали улюлюкать, свистеть, требуя света или зрелищ. Рядом с Олегом кто-то завозился, послышалось чье-то пыхтение и звонкий девичий голос крикнул:

– Лапы убери, козлина!

В заде захохотали, кто-то сострил:

– Темнота – друг молодежи, иди ко мне, я не козел!

Кто-то подхватил:

– Кина не будет, будет…

– Прекратите, как вам не стыдно, здесь дети, – прикрикнул чей-то возмущенный голос, заглушивший последнее слово.

Раздался детский плач, младенца принялись успокаивать, на перебой предлагая конфетку, поп-корн, чипсы и пиво!

– Лучше стриптиз, – отозвался в темноте один из зрителей.

– Где стриптиз? Тут не фига не видно, – возмутился другой. – Свет! Включите свет!

Наконец свет включили, через пару минут наладили музыку и свет снова погас, освященной осталось только одна сцена. С двух сторон из боковых дверей на сцену выпорхнули несколько девчушек в костюмах, смутно напоминающих что-то восточное. Они сделали в разнобой несколько танцевальных па, которые вероятно, символизировали восточный танец.

Музыка смолкла, на сцене появился упитанный человек в светлом помятом костюме, Олег признал в нем Толстого сразу же, как только он открыл рот.