Дом судьи - Жорж Сименон Страница 13

Возвратился лейтенант. Мегрэ протянул ему телеграмму, равнодушно заметив:

— Выглядит он старше своих лет.

Затем он покрутил ручку телефона, вежливо поздоровался с телефонисткой и попросил соединить его с опербригадой в Нанте.

Ну вот, пошла обычная традиционная работа. Посмотрим! Третья телеграмма из Версаля, ответ на телеграфный запрос Мегрэ.

«Последним сведениям супруга Фордакруа урожденная Валентина Константинеску проживает Ницце улица Командан-Маршан вилла Серые скалы»

— Алло! Нантская опербригада?.. Это Мегрэ… Давайте-ка мне его… Гийом?.. Да, старина… Все нормально… Быстро вы сработали… Слушаю…

Мегрэ никогда ничего не записывает. А если перед ним лежит бумага и в руках он держит автокарандаш, это означает, что он рисует всякие каракули, не имеющие никакого отношения к делу.

— Эмиль Жанен… Медицинский факультет в Монпелье… Уроженец Руссильона, из скромной семьи… Интересная деталь: два года был интерном в больнице Св. Анны… Значит, сведущ в психиатрии… Ого!.. Характер достаточно независимый… Пошел корабельным врачом… Какой корабль?.. «Мститель»… Несколько лет назад «Мститель» совершил кругосветку. Вот почему у него одежда из Панамы… Все такой же независимый. Аттестуется достаточно плохо… Уволился… Поселился в Нанте и специализируется в психоанализе…

— Алло, мадемуазель!.. Будьте добры, срочный разговор с Ниццей, департамент Приморские Альпы, отделение Сюрте… Благодарю вас… Конечно, я знаю, вы делаете все, что можете, и я, прежде чем уеду, поднесу вам коробку шоколада… Ах, вы предпочитаете засахаренные каштаны? Запомнил. — И, положив трубку, Мегрэ бросил лейтенанту:

— Я вот подумываю, не пора ли мне использовать постановление об аресте?

Интуиция? Мегрэ еще не договорил, как требовательно зазвонил телефон. Перемена кончилась, и ребята вернулись в классы. Нет, для Ниццы, пожалуй, еще рано.

— Комиссар Мегрэ? Минутку… С вами будет говорить прокурор господин Бурдейль-Жамине…

В трубке зазвучал далекий, как бы отрешенный от мелких повседневных забот голос высокопоставленного чиновника:

— Вы уже получили протокол опознания, не так ли? И я думаю, что в данных обстоятельствах… Я беру на себя огромную ответственность… Постановление об аресте у вас? Так вот, комиссар, я посоветовался с господином следователем и полагаю, будет благоразумней…

Вошел Межа, смирно уселся в уголке, с интересом поглядывая на бутылку вина.

— Ницца!

— Благодарю… Сюрте Насьональ?

Мегрэ в нескольких словах изложил, что ему нужно, а закончив разговор, машинально глянул на лежащую на столе бумагу: на ней был нарисован рот с пухлыми чувственными губами, как на некоторых картинах Ренуара. Комиссар тут же разорвал листок и бросил в печку.

— Думаю… — начал он, но, увидев, что через двор идет дочка старой Элизы, одна из служанок в доме судья, распорядился:

— Межа, впусти!

— Письмо господину Мегрэ.

Комиссар взял его, отпустил девушку, неторопливо вскрыл конверт. Ну, за дело! Мегрэ впервые видел почерк судьи, мелкий, убористый, ровный, может быть, несколько излишне утонченно-элегантный. Ни одна буква не вылезает над другими. Бумага строгая, но необычного качества и редко встречающегося формата.

«Господин комиссар!

Прошу простить, что пишу эту записку вместо того, чтобы прийти к Вам в мэрию или в гостиницу. Вам известно, насколько мне трудно оставить дочь без присмотра.

После нашей последней встречи я много думал и пришел к выводу, что обязан сделать Вам одно заявление.

Готов явиться по Вашему вызову, куда и когда Вам будет угодно. Но признаюсь, предпочту, хотя моя просьба может выглядеть не совсем корректной, чтобы Вы оказали мне честь и еще раз посетили меня.

Думаю, нет смысла добавлять, что я все время дома и что меня устроит любое время.

Заранее благодарю за все, что Вы сочтете необходимым сделать, и прошу принять, господин комиссар, уверения в высочайшем к Вам уважении».

Мегрэ сунул письмо в карман, не показав его ни лейтенанту, ни Межа, хотя они с трудом скрывали любопытство.

— Когда сюда приходят газеты? — поинтересовался он.

— Вот-вот должны разносить. Их привозят вместе с почтой на автобусе, а он пришел, как раз когда вы звонили.

— Межа, не добудешь мне какую-нибудь газетку? Да заодно удостоверься, не заходил ли утром к судье кто-нибудь, кроме служанок.

Недавнее оживление покидало Мегрэ. Взгляд его становился все более хмурым. Он расхаживал по комнате, без всякой нужды переставлял на столе предметы, потом долго смотрел на телефон и наконец крутанул его ручку.

— Это снова я, мадемуазель. Чувствую, мне придется удвоить количество каштанов. Вы уже разобрали почту?.. Ах, еще не разносили… Скажите, судье Форлакруа нет писем?.. А сегодня утром он никому не звонил? Может быть, ему звонили?.. Значит, нет? А телеграмм тоже не было?.. Благодарю… Да, я все еще жду срочного разговора с Ниццей.

Межа возвратился в сопровождении трех человек. Он их оставил во дворе и, войдя в комнату, сообщил:

— Журналисты.

— Вижу.

— Один из Люсона, двое из Нанта. А вот газеты.

Все газеты опубликовали фотографию убитого, но сообщения, что он уже опознан, ни в одной из них, разумеется, не было.

— А что мне сказать? — поинтересовался Межа.

— Ничего.

— Они взбесятся. Кстати, остановились они в гостинице, так что за обедом вы с ними встретитесь.

Помешивая уголь в печке, Мегрэ пожал плечами и тут же посмотрел, который час, так как увидел в окошко, что в школе кончились уроки. Что там в этой Ницце копаются? Привыкли не торопиться под своим словно вырезанным из цинка солнцем…

Мегрэ беспокоил один вопрос, и он никак не мог найти на него ответ. Почему судья написал ему письмо как раз тогда, когда установили личность убитого? Выходит, это ему известно? Но каким же образом он узнал?

Телефон… Нет, опять не Ницца… Из Марана сообщают, что никаких следов Марселя Эро не обнаружено, но искать его продолжают по всему болоту. Прекрасно! Ага, вот и Ницца… На линии три голоса…

— Маран, положите трубку!.. Положите, черт вас возьми, трубку!.. Алло! Ницца?.. Да, Мегрэ… Значит, эта особа последние три недели не покидала Ниццу? Хорошо проверили?.. И никаких телеграмм ни вчера, ни сегодня утром не получала?.. Как?.. Не понимаю, как его фамилия?.. Луше… Ван Уше?.. Давайте по буквам!.. Значит, Виктор — В… Ага, Ван Ушен?.. Да, слушаю… Голландец… Какао… Да! Сообщите все что можете. Если меня не будет, продиктуйте моему инспектору.

И Мегрэ негромко, скорей для себя, чем для других, повторил:

— Жена судьи уже много лет живет в Ницце с неким Хорасом Ван Ушеном, богатым голландцем, сделавшим состояние на какао.