Клуб знаменитых убийц - Шарлин Харрис Страница 13

На языке у меня вертелось несколько вопросов, однако я решила, что озвучить их будет невежливо. Это все равно что на вечеринке зажать в угол доктора и начать его расспрашивать, симптомами какой болезни являются нерегулярный стул и железный привкус во рту.

— Слушайте, а почему этот ваш Джек Бернс такой упертый? — спросила я, промолчав о том, что волновало меня больше всего. — Почему он отрицает очевидное? Может, он просто хочет показать вам, что он самый умный?

— Да нет, вряд ли, — покачал головой Артур. — Джеку наплевать, кем его считают окружающие умным или полным кретином. Для полицейского это большое преимущество. Ему наплевать даже на то, как относится к нему начальство. Его заботит одно: раскрыть дело как можно быстрее и наказать виновных. Ради этого он готов разбиться в лепешку. Действовать любыми средствами и не думать о том, нравится это кому-нибудь или нет.

Психологический портрет, нарисованный Артуром, показался мне устрашающим.

— Надеюсь, вы способны найти с ним общий язык, — пролепетала я. — И знаете, как на него воздействовать.

Артур утвердительно кивнул.

— Расскажите мне все, что вам известно о деле Уоллисов, — перешел он к предмету, который привел его в мой дом.

— Я подняла кучу материалов, связанных с этим делом, ведь прошлым вечером я собиралась делать о нем доклад. И мне кажется, тот, кто убил Мэми, сделал это именно из-за моего доклада, то есть я хотела сказать, что он специально выбрал вечер, когда мы должны были обсуждать дело Уоллисов.

Глядя в сосредоточенное лицо Артура, я мысленно порадовалась тому, что титанические усилия, потраченные на изучение дела Уоллисов, не пропали втуне. Мне все-таки выпала возможность сделать доклад, который я так тщательно готовила. Пусть моя аудитория состояла из одного единственного слушателя, мой доклад мог оказать ему реальную профессиональную помощь.

— По заверениям некоторых маститых газетных репортеров, это убийство относится к числу самых загадочных дел, которые когда-либо рассматривал английский суд, — с воодушевлением зачастила я. — Обвиняемый, Уильям Герберт Уоллис, жил в Ливерпуле и служил страховым агентом. — Тут я многозначительно подняла палец. — Он и его жена состояли в браке много лет, но не имели детей. — Я подняла второй палец. — К моменту совершения убийства оба супруга уже достигли среднего возраста. Денег у них было немного, но они вели образ жизни, свойственный интеллектуалам. По вечерам они нередко играли фортепианные дуэты. К развлечениям не питали особой склонности. Круг общения у них был довольно узкий. По словам всех, кто их знал, они никогда не ссорились. — Я сделала паузу, чтобы перевести дух, и заговорила вновь: — В обязанности Уоллиса входил сбор страховых платежей от клиентов компании. Всю неделю он приносил собранные деньги домой и складывал в сейф, а утром по средам доставлял их в контору. Так у него было заведено. Да, забыла сказать, Уоллис играл не только на фортепиано, но и в шахматы. Как раз в это время местный шахматный клуб проводил турнир, в котором Уоллис принимал участие. На стене в клубе висела большая таблица с именами участников и результатами игр. Каждый, кто туда входил, не мог ее не увидеть. — Я вскинула брови, подчеркивая важность этой детали. Артур понимающе кивнул. — Да, вот еще. Дома у Уоллисов не было телефона. В понедельник в клуб позвонили и, когда один из членов поднял трубку, попросили передать сообщение для мистера Уоллиса. Звонивший назвал себя Квалтрофом. Он сказал, что хочет заключить страховой договор на имя своей дочери. И надеется завтра вечером, то есть во вторник, увидеть мистера Уоллиса у себя дома.

— Обратите внимание на одно важное обстоятельство, которое впоследствии сыграло против Уоллиса, — возвысила голос я. — Никто не знал, где он находился, когда раздался звонок. А неподалеку от его дома имелась телефонная будка, которую он вполне мог использовать, выдавая себя за Квалтрофа. Изменить голос, вы сами понимаете, не составило бы труда.

Артур достал из кармана записную книжку в кожаном переплете и принялся там что-то писать.

— Уоллис появился в клубе вскоре после звонка Квалтрофа. Шахматист, говоривший с Квалтрофом, передал Уоллису сообщение. Все, кто был в клубе в тот вечер, утверждают в один голос, Уоллис очень много говорил об этом звонке, с излишней пылкостью благодарил человека, исполнившего роль посредника, и так далее. Это несколько противоречило его обычной манере поведения, немногословной и сдержанной. Не исключено, он хотел, чтобы все члены клуба запомнили: завтра вечером он будет занят. И таким образом стремился обеспечить себе алиби. Эта версия правомочна, если Уоллис действительно замышлял убийство собственной жены. Но возможно, убийцей был кто-то другой. Тогда возникает другая версия: убийца подстроил этот звонок, чтобы во вторник вечером выманить Уоллиса из дома. Следствие долго колебалось между двумя этими версиями и в конце концов склонилось к первой. Уоллиса едва не отправили на виселицу.

Собственный рассказ так захватил меня, что я позабыла обо всем. Речь моя текла плавно и гладко, словно публичные выступления были моей основной профессией. Ни один писатель на свете не способен выдумать такую захватывающую историю, пронеслось у меня в голове. Но я не стала говорить этого вслух.

— Итак, во вторник вечером Уоллис отправился к человеку по имени Квалтроф, изъявившему желание заключить страховой договор. Допустим, он был обязательным человеком и не хотел упускать клиента. Насколько мне известно, и в наши дни страховые агенты готовы из кожи вон лезть, лишь бы заключить еще один договор. Тем не менее в данном случае Уоллису пришлось приложить слишком много усилий. Он оказался в положении сказочного героя, отправившегося на поиски удачи неведомо куда. По телефону Квалтроф сообщил, что проживает в восточном квартале Менлав Гарденс. Но дело в том, что такого адреса не существует: в Ливерпуле есть северный, южный и западный кварталы Менлав Гарденс, а про восточный никто никогда и слыхом не слыхивал. Напрасно Уоллис обращался к прохожим с просьбой указать ему путь. Даже полисмен ничем не мог ему помочь. Но Уоллис не сдавался и продолжал поиски. Возможно, будучи человеком упорным, он привык доводить начатое дело до конца. Возможно, он хотел, чтобы его запомнило как можно больше людей. Убедившись наконец, что дальнейшие поиски бессмысленны, он вернулся домой. — Я сделала паузу, хлебнула остывшего кофе и набрала в грудь побольше воздуха.

— Когда он явился домой, жена была уже мертва? — нетерпеливо спросил Артур.

— Именно так, — кивнула я, не слишком довольная тем, что он испортил самый эффектный момент моего рассказа. — Еслиее убил Уоллис, он должен был сделать это до начала своих блужданий по городу. В таком случае, приставая к прохожим с расспросами, он проявил чудеса самообладания, мастерски играя роль. По словам самого Уоллиса, вернувшись домой, он попытался открыть переднюю дверь, но ему это не удалось, — вернулась я к прерванному течению своего повествования. — Тогда он решил, что Джулия по каким-то причинам заперлась изнутри. Он принялся стучать, но ему никто не открыл. Шум, который он поднял, привлек внимание супружеской пары, проживавшей в соседнем доме. Выйдя на улицу, они увидели, как Уоллис, встревоженный и расстроенный, стоит у задних дверей своего дома. Он сказал им, что передняя дверь заперта изнутри и Джулия не откликается на стук. Возможно, тревога заставила его позабыть о том, что, устроив тарарам, он непозволительно пренебрегает правилами хорошего тона. Возможно, он просто-напросто желал войти в дом при свидетелях.