The Marriage. Свадьба - Ким Слэйтер Страница 13

И тут меня осенило: я навыдумывала всякой сентиментальной чепухи, настроила воздушных замков. Выход на свободу после десятилетнего заточения в тюрьме никак не мог пройти для Тома легко. Но самым большим откровением для меня стало то, как много всего забылось: ежедневная напряженность, угрюмая атмосфера, чудовищное давление, которое я испытывала, пытаясь сохранить мир между Робертом и Томом, сгладить конфликты до того, как они вспыхнут. Как же я выматывалась, принимая на себя роль громоотвода, впитывая раздражение и негатив, которые, словно электрические разряды, с треском пробегали между отцом и сыном. А ведь в детстве я точно так же старалась предотвратить ссоры между родителями.

Когда мне стукнуло десять, мы разорились, потеряли дом и очутились в съемной лачуге с одной спальней. Я решила, что если буду примерно себя вести, то папа бросит пить, а мама перестанет на него кричать, и они не разведутся. И все наладится. Жизнь потечет, как прежде.

И теперь, в день освобождения Тома, я вспомнила, каких усилий мне стоило долгие годы поддерживать видимость дружной счастливой семьи. Я сомневалась, хватит ли мне решимости снова взвалить на плечи это бремя, но в глубине души понимала, что иного пути нет.

Ровно в 16:30 я позвала Тома. Он спустился через пять минут, с еще влажными после душа волосами, в серых спортивных штанах и белой футболке. Отдохнувшим сын не выглядел. Он застыл на пороге кухни, покусывая большой палец, глаза бегали по сторонам. Роберт прошел к столу, не говоря ни слова.

–Располагайся, сынок,– улыбнулась я.– Я приготовила твое любимое блюдо, а на десерт будет тирамису.

Я поднесла еще булькающую домашнюю лазанью к столу, за которым в гробовой тишине сидели Роберт и Том. Я понимала, что в первый день дома сын может чувствовать себя непривычно. Я приготовила обед накануне в надежде, что мы спокойно поедим, выпьем чаю. А потом я спрошу Тома, не хочет ли он взглянуть на квартиру, которую я для него нашла. Узнаю, не планирует ли он возобновить старые знакомства с ребятами из боксерского клуба.

Водрузив глиняную форму с лазаньей на подставку под горячее, мгновение спустя я вернулась с большим плоским блюдом, на котором лежала фокачча с розмарином, и миской с нарезанным зеленым салатом.

Том вытащил из кармана телефон и положил рядом со своей тарелкой экраном вниз. Глаза Роберта недобро сузились – он терпеть не мог телефоны за столом. Но муж отвернулся, ничего не сказав, и я тихо выдохнула.

Я разделила лазанью на три части и собиралась уже переложить порцию на тарелку Тома, но он предостерегающе выставил ладонь:

–Мам, мне только половину.

–Но это же твое любимое блюдо.– Я вернула кусок обратно в форму.– Раньше ты сметал его за считаные секунды.

Как ни смешно, но я чуть не расплакалась. Том кинул на меня обеспокоенный взгляд.

–Да. Прости, но… я не голоден.

–Я ограничусь сэндвичем,– заявил Роберт, с громким хрустом разворачивая газету.– Иначе новый приступ подагры мне обеспечен.

–Зря ты столько для меня наготовила, мам.– Том положил себе немного салата.– Но выглядит вкусно.

–Поскорее бы закончился этот цирк,– пробормотал Роберт, не отрывая глаз от газеты.– Хотя на что я надеюсь!

Том отложил вилку и уставился в тарелку. Прекрасно зная отца, он привык, что лучше всего не обращать на колкости внимания. Но теперь Том изменился, и от него волнами исходило возмущение. Я поняла, что с тех пор как сын сел в машину, он был как сжатая пружина. И сейчас вел себя так, словно вообще не желал оставаться здесь с нами.

–Роберт, пожалуйста, не заставляй Тома чувствовать себя так, словно он тут лишний.– Я уронила кусок лепешки, и запеченные иголочки розмарина усыпали стол, словно дохлые мошки.– Я хотела, чтобы наш первый семейный обед прошел идеально. Пожалуйста, не порти его.

–Как он может пройти идеально?– скривился Роберт.– Человек только что отмотал десятку за убийство лучшего друга, а ты делаешь вид, будто мы идеальная семейка из реалити-шоу!– Он швырнул скомканную газету на пол и встал из-за стола.– Я чай не буду. Вспомнил, что мне кое-куда нужно съездить.

–Не уходи! Одну минуту!– Том так резко вскочил со стула, что на моей тарелке звякнули приборы. На лице Роберта отразилось изумление.– Мам, пап, мне надо вам кое-что сказать. Это действительно важно.

В кухне повисла напряженная тишина. Я затаила дыхание – вот он, критический момент. Сын, наконец, поделится тем сокровенным, что не дает ему покоя с первых минут нашей встречи. И новость эта серьезная.

Том посмотрел на меня, и я увидела в его глазах страх, безмолвную мольбу. Лицо сына осунулось, побледнело. Я знала: то, что он собирается сообщить, перевернет все.

Наконец я медленно выдохнула, а Роберт снова сел за стол.

–Ну хорошо, если тебе приспичило. Господь свидетель, я не сильно скучал по этим театральным сценам.

–Я хочу сказать спасибо. За все, что вы оба сделали. Особенно тебе, мам.– Казалось, Том репетировал свою речь.– Что бы вы обо мне ни подумали, когда услышите следующие мои слова, знайте, я правда ценю ваши усилия и сожалею о позоре, который навлек на нашу семью.

Я терялась в догадках: Том говорит о ночи, когда погиб Джесс, или подводит к тому, что лишь собирается сказать?

Слыша тихий дрожащий голос сына, я с усилием выговорила:

–Ты никогда не навлекал на нас позор.

Тишина в кухне давила, словно на нас троих вдруг сошла снежная лавина. Том уставился на стол, будто забыв, что мы все еще тут. Роберт застыл, глядя прямо перед собой.

–Мам, ты не в курсе, но года два назад я принял участие в программе для заключенных. Вы когда-нибудь слышали о восстановительном правосудии?

Том посмотрел на меня, а затем перевел взгляд на Роберта.

–Я да,– коротко ответил муж.– Это когда преступники искупают вину за совершенное деяние, так?

–Отчасти да.– Том повернулся ко мне.– Программа нацелена на примирение с жертвами преступлений и их семьями, мам.

–Но Джесса нет, и с ним уже не помириться,– непонимающе нахмурилась я, борясь с накатывающей тошнотой от запаха лазаньи и опаленного розмарина.

Том опустил глаза и сцепил руки в замок. Роберт засопел.

–Бриджет тоже в этой программе,– осторожно проговорил Том.

–Что? Откуда тебе известно?– смысл сказанного ускользал от меня.

За словами сына явно крылось нечто очень важное, но я не улавливала суть.

–Я и Бриджет решили попытаться. Вдруг сработает? Дважды в месяц мы встречались, и с помощью кураторов программы…

–Вы виделись с Бриджет?!– прошептала я.– Да как же они там допустили такое?

–В этом и есть главная цель программы. Осознать горе, которое я причинил, и постараться наладить отношения с семьей Джесса. С его мамой.

–А я думал, меня уже ничем не удивить,– фыркнул Роберт.