Эхо чужих грехов - Марта Таро Страница 12

– Ваше императорское величество, я и впрямь думал выйти в отставку, поскольку должен теперь заботиться о процветании семьи. Я – опекун четырёх сестёр, их судьба стала моей заботой, – начал Алексей, и вдруг решение само пришло в голову: – Но если бы я мог продлить отпуск на неопределённое время, а в строй явиться по вашему требованию во время опасности для Отечества, я был бы счастлив.

– Вот ответ друга, – обрадовался Александр Павлович. – Значит, решено: пиши рапорт на бессрочный отпуск, а если начнётся война – я сам тебя вызову.

– Благодарю, ваше императорское величество! Для меня это большая честь.

В глазах императора мелькнуло облегчение, его настроение заметно улучшилось. Александр Павлович подтолкнул Черкасского к дивану и предложил:

– Ну, тогда посидим, расскажешь мне о своих сёстрах и бабушке.

Государь долго расспрашивал Алексея о семье и успехах в ведении дел. Наконец поинтересовался, в каком костюме тот будет на балу.

– Я взял домино, – объяснил Черкасский.

– Какое совпадение, я тоже буду в домино, – сообщил Александр Павлович, – а моя жена и сёстры решили нарядиться римскими богинями. Но, между нами, Венера при дворе уже есть. Сейчас я тебе её покажу!

Император подошёл к тёмному резному бюро, открыл крышку и протянул Алексею небольшой овальный портрет, изображавший женщину ослепительной, прямо-таки античной, красоты. Черкасский не был с ней знаком, но и до него дошли слухи, что сердце государя теперь принадлежит ловкой польской княжне, ставшей в замужестве княгиней Нарышкиной.

– Ну что, Алексей, хороша? – с видом собственника улыбнулся император. – Показываю её тебе заранее, чтобы ты не вздумал приударить за этой «Венерой».

– Я запомню, ваше императорское величество, – смягчая серьёзность своего ответа улыбкой, кивнул на портрет Черкасский.

Аудиенция закончилась, можно было подводить итоги. По крайней мере, ему был обещан бессрочный отпуск. Алексей не роптал, он привык довольствовался тем, что есть, – ведь никто и никогда ещё не получал всё и сразу.

Алексей уже успел отвыкнуть от многолюдья здешних балов. Гостей на маскараде оказалось не меньше двух сотен. Лица их скрывали полумаски, оставлявшие открытым рот, или расписанные золотом итальянские маски на все лицо. Алексей надел алый плащ-домино и чёрную полумаску, поискал в зале своих друзей-гусаров, но так и не нашёл. Пришлось ему одному стоять у колонны.

Начались танцы. Черкасский давно не танцевал и сначала лишь наблюдал за гостями. Потом, когда в зале кружилась уже почти сотня пар, он тоже стал приглашать дам. Разговоры оказались лёгкими, женщины – весёлыми, и постепенно в душе Алексея расцвело игривое и беззаботное настроение. Ему нравилась музыка, нравился бал, нравились дамы, впервые за долгое время отступили заботы, и Черкасский отдался очарованью маскарада.

Его партнершей в вальсе стала гибкая брюнетка в костюме итальянской маркизы. Её лицо скрывала белая маска с золотым кружевом вместо волос. Улыбались нарисованные губы, а в прорезях маски весело блестели лукавые чёрные глаза. Дама прекрасно танцевала и во время танца смело прижималась к Алексею. Уловив столь явный призыв, Черкасский применил отработанный трюк: смелые комплименты. Дама тихо смеялась, а потом высказала пожелание «немного отдохнуть». Она сама потянула Алексея из зала. В первой же безлюдной комнате дама скользнула в альков, задрапированный бархатными портьерами, и бросилась на диван. Потянув за собой Алексея, она шепнула:

– Не правда ли, тайна так завораживает… Вы не знаете меня, я не знаю вас, завтра мы пройдём друг мимо друга и не узнаем…

Руки незнакомки скользнули под плащ-домино и стали расстегивать на Алексее рубашку. Пышная белоснежная грудь, открытая по последней парижской моде очень низко, маячила прямо перед глазами Черкасского. Устоять было невозможно.

Незнакомка обнимала князя со всё нарастающей страстью, её опытные руки скользнули за пояс его панталон, и Алексей забыл об осторожности. Задрав женские юбки, он стал гладить тёплую кожу бедер. Дама прижалась к нему и, застонав, резко откинула назад голову. Маска её слетела, и Алексей узнал прекрасное лицо с портрета в кабинете императора.

Черкасский мгновенно протрезвел. Запахнув своё домино, он встал с дивана, одёрнул на женщине юбки, натянул спущенное платье ей на плечи и, резко повернувшись на каблуках, пошёл к выходу. Алексей не сомневался, что доброхоты сегодня же донесут императору о скандальном инциденте.

Так оно и вышло: утром от государя принесли письмо. Алексей сломал печать, взгляд его скользнул по строчкам. Император писал:

«Князь, я узнал, что вы нарушили данное мне слово. Поскольку семейные интересы требуют вашего присутствия в имениях, вы можете тотчас же ехать в Ратманово и заняться воспитанием сестёр».

Алексей понимал, что это – опала, и теперь лишь гадал, распространится ли она на всю семью, включая сестёр и бабушку, или только на него самого. Но делать было нечего. Он велел собирать вещи и рано утром выехал в Ратманово.