Ненавистная фрау - Неле Нойхаус Страница 12

Керстнер медлил с ответом.

— Я говорил с ней совсем недолго. Потом мне позвонили. Было десять минут седьмого. Я это знаю точно, потому что посмотрел на часы в моем автомобиле. Я сразу уехал, это вам могут подтвердить мои коллеги.

— Вы уехали до того, как отбыла ваша жена?

— Да.

— О’кей, — кивнул Боденштайн. — Тогда скажите, пожалуйста, кто вам звонил и куда вы поехали? Сколько были в пути, где находились в течение вечера и кто может это подтвердить?

— В данный момент ничего не могу сказать, — сказал Керстнер. — Извините.

— Мне жаль, — Боденштайн поднялся, — но я должен просить вас поехать со мной.

— Я… арестован?

— Да. Предварительно. Я задерживаю вас по подозрению в убийстве вашей жены.

Керстнер тоже встал. Его лицо было бледным, но спокойным.

— Могу я еще раз быстро позвонить?

Боденштайн пожал плечами, что означало «вообще-то нет».

— Ради бога. Но недолго.

Доктор взял мобильный телефон и набрал номер.

— Это я, — заговорил он, не понижая голос. — Меня арестовала полиция. Они думают, это я убил Изабель… Нет-нет, все нормально. О’кей, позвони своему брату… И, пожалуйста, поезжай к своим родителям… если тебя отпустят. Я был бы спокоен, зная, что ты в безопасности… Да нет, наверняка недолго. Они выяснят, кто это был в действительности. Хорошо. Ну пока.

— С кем вы разговаривали? — спросил Боденштайн.

— С одной знакомой. — Керстнер отключил телефон и подал его Боденштайну.

— Возможно, эта знакомая могла бы чем-то помочь, чтобы снять с вас подозрение в убийстве вашей жены?

— Возможно.

— Послушайте, доктор! — Оливер обычно хорошо владел собой, но сейчас он постепенно начинал выходить из себя. — Это не веселое времяпрепровождение! Если есть кто-то, кто может обеспечить вам алиби на субботний вечер, вы должны немедленно принять меры, чтобы этого добиться!

Керстнер покачал головой.

— Я не могу, — сказал он. — Вы сами поймете почему.

— Надеюсь, — со вздохом ответил Боденштайн.

Во время следующего допроса в комиссариате Хофхайма Керстнер был нем как рыба, поэтому Боденштайн спустя полчаса отправил его во Франкфурт, где он должен был находиться в одиночной камере до принятия решения судьей по проверке законности содержания под стражей. Тем временем Бенке получил первые результаты лабораторных исследований «Порше». Почти все отпечатки пальцев в автомобиле принадлежали Изабель Керстнер, но со стороны места пассажира было обнаружено множество незнакомых отпечатков, а на обивке подголовника найден короткий темно-русый волос, который не удалось идентифицировать. Остерманн выяснил через Интернет, что Изабель Керстнер в прошлом довольно часто принимала участие в конноспортивных соревнованиях за общество «Гут Вальдхоф», штаб-квартира которого находилась в одноименном частном конноспортивном комплексе между Келькхаймом и Лидербахом.

— Что-нибудь известно о местонахождении ребенка? — спросил Боденштайн.

— Нет, — доложила Катрин Фахингер. — В детском саду девочка была в последний раз восемнадцатого августа, и в этот же день ее также в последний раз видела и няня, которая всегда сидела с ребенком. В тот вечер из детского сада ее забрала Изабель Керстнер.

— В таком случае мы должны немедленно объявить девочку в розыск, — сказал Боденштайн. — Этим займетесь вы, фрау Фахингер. Достаньте свежее фото ребенка.

— Нам необходимо получить постановление на обыск в ветеринарной клинике, — вмешался Бенке.

Боденштайн посмотрел на него и невольно подумал об Инке Ханзен. Он не хотел создавать ей ненужных проблем.

— Какова летальная доза пентобарбитала натрия для человека? — спросил он. — Я думаю, очень небольшая. Мне представляется очень сомнительной возможность того, что мы сможем там что-то обнаружить с помощью определения состава медикамента или накладных.

Бенке пожал плечами.

— Фрау Кирххоф, — обратился Боденштайн к Пие, — поезжайте в эту конюшню в Келькхайме. Полагаю, Изабель Керстнер проводила там немало времени. Попытайтесь побольше разузнать о ней.

«Гут Вальдхоф» располагался позади промышленной зоны, на краю поля между Келькхайм-Мюнстером и Лидербахом. Пия остановила свой автомобиль на безупречно вымощенной парковочной площадке и вышла из машины. Здесь было припарковано несколько автомобилей, на другой стороне аккуратно один за другим выстроились прицепы для перевозки лошадей. Пия с интересом огляделась вокруг. Она приезжала сюда однажды много лет назад, когда навещала подругу, поместившую сюда свою лошадь, но тогда все выглядело совершенно иначе. От метровой высоты сорняков, грязных дорог и куч конского навоза не осталось и следа. Кто-то, по-видимому, инвестировал сюда массу денег и сил и из обедневшей сельской усадьбы создал великолепный конноспортивный комплекс. Вокруг были разбиты ухоженные газоны с цветочными клумбами и рододендронами, также имелись большое конкурное поле с разнообразными препятствиями и манеж для соревнований. В длинной конюшне были прорезаны внешние окна, из которых лошади могли высовывать свои любопытные морды.

Пия прошла через парковочную площадку и увидела загорелого бритоголового молодого человека, двигавшего перед собой тачку с сеном. На нем были узкие джинсы и зеленая рубашка поло с надписью золотистого цвета «Гут Вальдхоф», под которой обозначились хорошо натренированные бицепсы. «Изменившийся в целом облик двора положительно сказался и на внешнем виде персонала», — весело подумала Пия.

— Добрый день, — обратилась она к парню. — Кто директор этого комплекса и где я могу его найти?

Тот смерил Пию оценивающим взглядом, не останавливая при этом тачку.

— Директор у нас Кампманн. Он наверху, в доме, — сказал он с явным иностранным акцентом. — Все понятно?

— Все понятно, — улыбнулась Пия. — Спасибо за информацию.

Жилой дом оказался все тем же незатейливым одноэтажным зданием с плоской крышей, что и раньше. Правда, было приложено немало усилий, чтобы придать лоск безликой заурядной постройке. Во двор выходил великолепный зимний сад, где между пальмами в горшках и лимонными деревцами вокруг массивного деревянного стола уютно расположились группами кожаные стулья. Дом был недавно выкрашен охрой, как и все здания комплекса. Напротив жилого здания находилась еще одна, новая секция конюшни, и у привязной штанги дремали две лошади с влажными лоснящимися шкурами. Обе наездницы, на вид лет сорока, сидели в зимнем саду с распахнутыми дверьми. Они пили шампанское из бумажных стаканчиков и ждали, когда их лошади обсохнут на горячем августовском солнце.

Пия кивнула женщинам и прошла к дому, перед которым был припаркован серебристый «Порше Кайенн». Как раз в тот момент, когда она собиралась нажать кнопку звонка, дверь открылась. На улицу вышел мужчина с темно-русыми волосами, в джинсах и ярко-голубой рубашке с короткими рукавами. За ним шли платиновая блондинка с чересчур темным солярийным загаром и два угрюмых тинейджера в широких брюках и кроссовках. Все четверо, не здороваясь, проследовали мимо Пии к автомобилю. На вид мужчине было под пятьдесят. Судя по всему, раньше он был достаточно привлекателен, но теперь его покрасневшее лицо, выдававшее излишнюю любовь к алкоголю и обильной еде, выглядело дряблым и одутловатым. Женщине было лет на десять меньше. Весь ее внешний вид говорил о том, что она всеми силами стремилась выглядеть моложе своих лет. Зачесанные кверху волосы казались слишком светлыми, чтобы быть натуральными. На женщине были облегающие бежевые брюки и такой же узкий пуловер бирюзового цвета с немыслимо глубоким вырезом. Кроме того, она с ног до головы была увешана различными украшениями.