Посмотреть в послезавтра - Надежда Молчадская Страница 12

– Здравствуйте!

Они молчали. Пересчитал головы – их оказалось ровно двадцать.

– Ну что же, приступим. Кто первый?

Молодой человек из первого ряда приподнялся, подошел ко мне, вытянул руку и отвернулся.

– Пожалуйста, развернитесь и опустите штаны. Товарищи, – обратился к ожидающим, – никаких рук, только мягкое место. Это не больно.

Первому ввел сыворотку, он развернулся и кивнул; никаких эмоций его лицо не выражало.

– Следующий, пожалуйста.

После проведенной процедуры молодые люди возвращались на свои места и молча смотрели в противоположную стену. Собрал свой инструментарий, попрощался с кивающими головами и с чувством выполненного долга направился к выходу.

Вышел из «матрешки», посмотрел на небо; солнце ослепило глаза.

– Какая же погода сегодня, просто чудо! Федор плюнул на окурок, бросил под ноги, наступил на него и прокрутил носком кирзового сапога два раза.

– Много куришь, Федор! Вредно для здоровья.

– Вредно, когда жена выглядить бледно. Поехали таперича по моим делам, – пробурчал Федя.

Мой попутчик завел мотор и продолжил выдавать трели.

«Не Федор, а соловей-разбойник», – злился я. Чтобы отвлечь свистуна, начал задавать ему глупые вопросы.

– Ну, как вам здесь живется?

– Хорошо, пока жуется! – засмеялся он и продолжил насвистывать. Проехали мы еще минут десять; вдалеке показался домик.

– Там кто-то живет?

– Живеть, живеть – хто бока не мнеть.

Все, буду лучше молчать, лучше уж свист. Мое терпение было на исходе.

Остановились неподалеку от избы. Федор направился к домику. Через некоторое время он вернулся с канистрой, открыл капот, залил горючее, канистру оставил на дороге, из кармана вытащил тряпку, вытер руки. Залез в машину, поерзал на сиденье.

– Таперь к Авдотье, – объявил мой мучитель.

Ну слава Богу, закончится скоро тряска со свистом. Глубоко вздохнул, и стал смотреть по сторонам. Про какой лес Авдотья рассказывала? Вокруг одно поле с засохшей травой. Вот тебе просторы Руси-матушки. Сколько земли брошенной… Федор резко свернул налево, и мы поехали прямо по полю.

– Так короче будет! – объявил Федор.

Через минут тридцать на горизонте появилось Авдотьино подворье. Через десять минут свист, наконец-то, прекратился.

Я вышел из машины, громко хлопнув дверью. Федор выскочил из машины и прокричал мне в спину: «К часу ночи буду, если не забуду!».

Махнул рукой не оборачиваясь. «Вот противное существо. Зараза…», – бормотал себе под нос. Вошел в избу. Авдотья сидела возле окна и тихо что-то напевала.

– Ну и день выдался сегодня, Авдотья Лукинична!

Она даже не шелохнулась, продолжала смотреть в одну точку и напевать. Постоял возле нее минуту, развернулся и пошел в свое временное пристанище. Поставил термоконтейнер на сундук и плюхнулся на кровать. Бесят меня эти людишки, не могу понять, что в них не так? Все, хватит анализировать пустоту! Уеду и забуду все, как страшный сон.

– Володя, обедать пора! – послышался уже приятный для меня голос из кухни.

– Сейчас, Авдотья Лукинична, дайте мне пять минут.

– Хорошо, родимый, твое время – ты им сам и распоряжайся, тольки мояво не отнимай: два раза греть еду не буду.

После этих слов выбора у меня не оставалось, вошел на кухню и сел за стол.

– Руки забыл помыть, милок.

Встал, глубоко вздохнул, пошел в сени и вернулся уже с вымытыми руками.

– Ты не серчай на мене, Володя, я понимаю, негоже мне табе указки давать. Понимаю, уморился и забыл. Небось три часа с энтим свистуном провел, а это как цельный огород вскопать без передыху.

– У Вас тоже был опыт насладиться Фединым свистом.

– Бог миловал, от людей слыхала. Заика с детства, хтось яму посоветовал насвистывать. Помогло, а дурна привычка осталася.

– У вас здесь есть кто-нибудь без изъянов?

– Нету, все маненько пришибленные, ну што ж поделашь, не убивать же нас за это?

– Вы простите меня, действительно просто устал.

– Ты давай кушай, супчика грибного наварила, компоту из лесной ягоды. Покушаш – все легче.

Навернул две тарелки чудо-супа. И почувствовал, как глаза стали слипаться.

– Пойду прилягу, спасибо за обед.

– Иди, милок. Отдохни.

Поплелся в комнату. Разделся, сел на кровать, посмотрел на иконы, и явь, как всегда, незаметно, перешла в сон.

Когда открыл глаза, в комнате было темно, мерцал слабый фитилек в лампадке. Я был укрыт одеялом, на спинке висели брюки, сложенная рубашка и носки лежали на сундуке. Посмотрел на часы. Было уже 12:00. Надел спортивный костюм и вышел во двор. На крыльце сидела Авдотья Лукинична и начищала мои туфли.

– Зачем Вы? Я бы сам.

– Да когда табе. Рубаху постирала и наутюжила. Воду нагрела – скупаться табе в дорогу надо, все уж приготовлено в сенях. А то как же такой замурзанный поедешь, што люди подумают… Што не тольки ума не нашел, но и мыла. А у нас все для жизни есть.

Посетил отхожее место, вернулся в сени; и действительно – стояло корыто на полу, а рядом два ведра с водой, а также ковшик и мыло в блюдце. Проделав водную процедуру, почувствовал легкость в теле.

– Простынею обмотайся, на топчане лежит, – подавала команды Авдотья из кухни.

– Хорошо, хорошо, Авдотья Лукинична. Замотался в простыню и на цыпочках прошмыгнул в спальню. Достал из чемодана свежее белье и стал облачаться. Чистота – это сила. Сложил свой скарб, последний раз посмотрел на иконы и вышел из комнаты.

– Давай чайку попьем на дорожку.

Мы сидели молча. Авдотья дрожащей рукой добавила варенье в чашку, ложка ударилась о глиняную стенку и нарушила тишину.

– Авдотья Лукинична, а если надумаю к Вам приехать погостить, примете?

– Гостям завсегда рада, тольки не приедешь, другая у табе дорога впереди.

Дверь скрипнула, и на пороге появился Ленька.

– О, гляди, уральский бурундучок прискакал. Ну чаво табе надо? – резинова улыбка на ночь глядя.

– Так до свиданьице пришел Володе сказать, а то как-то некрасиво получатся, не попрощавщись.

– Вишь, Володя, кака лиса хитра, – Ленька растянул тонкие губы и оголил беззубый рот.

– Ну садись, чайку погоняем.

– Она, Володя, добрая душа, тольки сердитая быват, тут без строгости никак нельзя.

– Так, попил – и вертайся, бесова говорильня. Федор уже скоро примчится.

– Ну, бывайте, если што не так, не серчайте, – Ленька поклонился и вышел.