Маленькие и неприметные - Сергей Семипядный Страница 12

Дмитрий решил остаться. Он поужинал и переместился к телевизору. Расслабленный организм вяло отметил: ошибка. Следовало сразу завалиться спать. Не приняв душа и не раздеваясь. Он же улёгся на диван, подложив под голову две подушки, и принялся шарить по телевизионным каналам в поисках чего-нибудь такого, что соответствовало бы его теперешнему состоянию.

А необходимо было нечто бодрящее. Рано было успокаиваться.

– Тебе кофейку не сделать? – спросила Марина. Она уже минут пять была в поле периферийного зрения Дмитрия. Она то протирала подоконник, то рылась в шкафу, то зачем-то перемещала торшер.

– Нет, спасибо, – отказался Дмитрий, подумав, что это как раз то, чего бы ему сейчас действительно хотелось.

Но он обойдётся и без кофейку. Как и без кое-чего другого. И напрасно она надела этот свой халат, который правильнее было бы назвать пеньюаром. Когда Марина была в нём в присутствии посторонних мужчин, Дмитрий жутко бесился. Порой это приводило даже к скандалам, один из которых, кстати, закончился тем, что они подрались. Во время того мордобойного инцидента Марина разбила ему голову в области темечка, а Дмитрий поставил ей синяк и провёл на вокзале ночь да две – у Коротковых.

А у халата этого был провокационный характер, и когда Марина садилась, на стул, на диван, в кресло ли – всё равно, одна нога оставалась открытой практически полностью. Марина, конечно, обычно брала пальчиками подол халата и прикрывала ногу, но происходило это уже после того, как бдительный взгляд постороннего мужчины успевал увидеть то, что ему видеть вовсе не следовало. Да и в области груди этот халат-пеньюар… В общем, в присутствии гостей мужского пола Дмитрию оставалось только мучительно переживать, не вывалится ли правая либо левая грудь наружу и не поставит ли под угрозу их семейное благополучие.

– Я всё же решила приготовить тебе кофе, – сообщила Марина, и Дмитрий увидел рядом с диваном столик-консоль на металлических ножках.

Подлесный недовольно сморщился, но кофе принял. А когда Марина уронила салфетку и нагнулась за нею, то не смог удержать своего взгляда, метнувшегося непроизвольно к вырезу на груди женщины. Кстати, не напрасно – он на мгновение увидел сразу обе груди, что его ощутимо встряхнуло и насторожило. Специально уронила салфетку, решил Дмитрий. Но зря старается. Хоть голышом пускай бегает по квартире, он не затрепещет и не запылает. И когда Марина расположилась в кресле, Дмитрий даже не посмотрел в её сторону. Ни когда она только устраивалась в кресле, ни когда уже сидела и попивала кофе. Он словно бы не замечал её присутствия, как бы захваченный льющимися из телевизора новостями в стране и мире.

– А что ты думаешь по поводу этого кризиса, Дима? – поинтересовалась Марина. Голосом, обращённым к внутренней необходимости его не быть одному на фоне известий о финансовом кризисе, как бы и далёком, заэкранном, но всё равно нежелательном.

– О каком ещё кризисе? – неприязненно буркнул Дмитрий. – Плевать я хотел на него.

– Ты хочешь сказать, что думаешь о другом? – нежным голосом спросила Марина.

– О чём это ещё о другом? – покосился на неё Дмитрий.

– Да знаю я, о чём уж.

– О чём? Что ты знаешь?

– Да уж знаю. Смотреть на меня боишься – вижу ведь. Опасаешься неконтролируемых поступков. Решил дуться на меня до бесконечности? И вовсе зря. Я же вижу, как ты мучаешься.

– И не мучаюсь, и не опасаюсь, – сурово отрезал он.

– Ты просто сходишь с ума, – продолжала гнуть своё Марина.

– От чего это я с ума-то схожу?

– От неутолённого желания.

– Многократное «ха-ха» – прямо тебе в лицо, – съязвил Дмитрий.

Марина многозначительно улыбнулась и поправила на груди халат:

– Вот и врёшь. У тебя в глазах тот же огонь, что и в тот вечер, когда мы познакомились.

– У меня в тот вечер был огонь в глазах? – усмехнулся Дмитрий.

– Ну да, – подтвердила Марина.

– Да виной тому бодяга, которую мы жрали тогда. Да и нравилась-то мне больше твоя подруга. Но этот Сомов вцепился в неё, как клещами. Я пытался подловить её у дверей ванны, туалета или на кухне, но Сомов всегда был начеку. Он даже пить перестал. Как сторожевой пёс нюхал квартиру.

– Да ты от меня не отходил. Вспомни-ка! Ты предупреждал каждое моё желание. Ты не видел никого, кроме меня. Ты на следующий день не помнил имя той моей подруги! – Марина говорила уверенным голосом, однако нотки обиды, тем не менее, сквозили.

– И тогда помнил, и сейчас помню прекрасно. И её родинку на шее помню. Я только собрался… Сомов псом рыскал по квартире!

– Но ты же весь вечер возле меня крутился! – возопила Марина. – И был сама галантность. Рассыпался весь…

– Ерунда! – перебил Дмитрий. – И имя её не помнил, в кавычках, чтобы тебе удовольствие доставить. Воспитание у меня такое – всегда говорить собеседнику в юбке только приятное.

Они спорили, кричали ещё минуты три, потом Марина, вся в слезах, сбросила с себя халат и прыгнула на диван, точнее, на Дмитрия, и, придавив его тяжёлыми грудями, уткнулась мокрым лицом в его шею. И разрыдалась со свежевдовьей выразительностью.

– Ну-ну-ну! – с раздражением сказал Дмитрий и принялся успокаивающе похлопывать Марину по голым ягодицам.

И допохлопывался.