Стилист - Александра Маринина Страница 12

– Ужинать будешь? – спросил Алексей, вылезаяиз-под теплого клетчатого пледа и шаря ногами по полу в поисках вечно убегающихтапочек.

– Не хочу, спасибо.

– Где же это тебя кормили? Ты разве не с работы?

Она уже давно перестала решать для себя задачку «врать – неврать», если речь шла о ее муже. Ответ был один: не врать. Лешка, во-первых,был знаком с Настей с пятнадцати лет, знал ее как облупленную и совершение нехарактерных для нее действий просекал мгновенно, тут же начиная подозреватьчто-нибудь нечистое. Во-вторых, он был действительно талантливым математиком,крупным ученым и обладал четким и свободным от эмоций мышлением, что позволялоему без труда разоблачать ложь. И в-третьих, все, что произошло между Настей иСоловьевым много лет назад, было ему известно. Он мужественно перенес этуисторию, но пережитые страдания и тот ужас, который он испытывал на протяжениипочти полутора лет, ожидая, что вот-вот потеряет единственную женщину, которуюлюбит, оставили в его душе след, который до сих пор не померк. Привозникновении малейших подозрений он начинал бешено ревновать, внутри у неговсе кипело и болело от страха потерять непредсказуемую, непокорную исвоевольную Анастасию – единственную женщину, которая вообще была ему нужна вэтой жизни. Поэтому Настя знала твердо: поводов для ревности Алексею даватьнельзя, иначе он сойдет с ума.

– Я была в гостях.

– В рабочее время? – Он удивленно посмотрел нанее. За Настей такого не водилось. Она никогда не занималась личными делами врабочее время.

– Это нужно для работы. Лешик, я была у Соловьева.

Она могла не спрашивать, помнит ли муж, кто такой ВладимирАлександрович Соловьев. Она знала совершенно точно, что помнит.

– Вот как?

Он старался казаться спокойным, и Настя оценила это подостоинству.

– Он живет там, где мы ищем преступников. И мне нуженбыл повод, чтобы там появиться. Более того, мне нужен повод, чтобы появлятьсятам постоянно, пока мы не разберемся с нашим делом, и для этого Соловьевподходит как нельзя лучше. У нас был роман, который ничем хорошим незакончился, но теперь он овдовел, и вполне естественно, что я попытаюсьвосстановить отношения. Ты понимаешь?

– Да, конечно. Это действительно вполне естественно.Мне что, готовиться к разводу?

– Леша, ну как тебе не стыдно!

Она села рядом с ним на диван, обняла за шею, прижаласьщекой к его плечу.

– Это работа, Лешенька. И больше ничего. Прошло стольколет, Соловьев давно перестал меня волновать. Я уже большая девочка. И я прошутебя, не бери это в голову. Я могла бы скрывать от тебя, что снова вижусь сним. Ты бы никогда и не узнал. Но я не вижу, почему бы не сказать тебе об этом.Соловьев не означает для меня сегодня ровно ничего. Пустое место. Владелецдома, где мне необходимо регулярно бывать.

Алексей молчал, тихонько поглаживая жену по голове.

– А он… Он знает, что твои визиты к нему – это просторабота?

Зрит прямо в корень. Настя поежилась, теснее прижимаясь кнему. Обмани такого попробуй. Себе дороже. Вообще-то, если бы Чистяков не былтаким умным, она бы не вышла за него замуж.

– Нет, солнышко, он этого не знает.

– Значит, он воспринимает тебя именно как свою бывшуюлюбовницу?

– Леша!

– Асенька, мы с тобой знакомы двадцать лет, и давай небудем морочить друг другу голову и выбирать выражения, когда обсуждаем важныевещи. Как ты объяснила Соловьеву свое появление?

– Так, как ты и думаешь. Сказала, мол, хочу убедиться,что полностью остыла к нему. У него сегодня день рождения. Воспользоваласьповодом и приехала.

– И как, убедилась?

– Убедилась. Леша, перестань ты, ради бога, себямучить. О том, что Соловьев для меня ничего не значит, я знала еще нескольколет назад. И мне совершенно не нужно было для этого ездить к нему домой. Но мненужен был повод, который я могла бы ему предъявить.

– А ты не боишься, что теперь, когда у него нет жены,он может воспылать к тебе чувствами?

– Не боюсь. Если он не смог любить меня тогда, то исейчас не сможет. Мировой опыт показывает, что наличие или отсутствие супруговв этом деле ровно никакой роли не играет. И потом, я не сказала тебе… Онинвалид. Калека. Передвигается в инвалидной коляске.

– Несчастный случай?

– Не знаю пока. Он не захотел это обсуждать, а я нестала настаивать. Но я это и без него узнаю, трудность невелика. Леш, давайзабудем, а? Что ты из ерунды проблему делаешь? Ты спросил, почему я не хочуужинать, я ответила, что была в гостях у Соловьева. Ну и все, и проехали. Ямогла бы тебе сказать, что была в гостях у Тютькина или Хренкина, и ты спал быспокойно. Не думай ты о Соловьеве. Я люблю тебя, и замуж я вышла за тебя, ижить до самой старости я собираюсь с тобой. Пойдем пить чай.

Она встала с дивана и потянула мужа за руку. Глядя на еговзлохмаченную шевелюру, она невольно сравнивала Алексея с Соловьевым. Да,Володя, бесспорно, красивее. И взгляд у Лешки никогда не бывает таким теплым ичарующим. Его зеленовато-коричневые глаза могут смотреть серьезно, ехидно,насмешливо, с откровенной издевкой, с нежной заботой. Но того настоящегомужского взгляда, от которого опускаются руки и в голове мутится, у Чистяковане было. Может быть, поэтому Настя и любила его, своего рыжего генияматематики. Больше всего она терпеть не могла самцов – мужчин, уверенных в том,что их сексуальная притягательность помогает властвовать над женщинами,подчинять их своей воле. Мужчин, уверенных в том, что предназначение женщины –испытывать оргазм и производить потомство и подчиняться она должна томумужчине, который помогает или позволяет ей свое предназначение исполнять.

* * *

Гости давно ушли, а Соловьев все сидел в кабинете, отпустивАндрея наверх и сказав, что ляжет спать без его помощи. Визит Анастасии выбилего из колеи. То, что произошло много лет назад, было постыдным, и вспоминатьоб этом ему всегда было неприятно. А коль неприятно, так он и не вспоминал.

Он никогда не был бойцом, умеющим настаивать на том, что самсчитал правильным и необходимым. Ему всегда легче было подчинитьсяобстоятельствам, чем пытаться подчинить их себе, своим желаниям и устремлениям.Пусть идет как идет. Пусть будет как есть. Как случилось – так случилось. Когдаон понял, что дочка его научного руководителя влюблена в него до помрачениярассудка, ему было проще пойти навстречу обстоятельствам и закрутить с ней ненужныйи тягостный для него роман, чем постепенно и деликатно переводить отношения надружеские рельсы, стараясь не обидеть и не ранить молодую девушку. Он привыкплыть по течению, а не сопротивляться.

Соловьев видел, как она страдала, и понимал, что своимповедением причинил ей боль, сначала заставив поверить, что тоже любит ее, апотом не сумев скрыть правду. Но осознание собственной вины было для неготягостным, и он предпочел не думать об этом. Не вспоминать. Забыть. И это емувполне удалось.