Фокусник - Сол Стейн Страница 12

— Послушай, парень, — прервал молчание Томасси, — у тебя большие неприятности. Я хочу, чтобы ты ни с кем не говорил о том, что произошло. Даже с отцом и матерью. Просто молчи. Ты и так рассказал слишком много. Они утверждают, что ты разбил ветровое стекло. Напрасно ты это сделал. Ты повредил застрахованную частную собственность. Если страховая компания возбудит иск, тебе придется туго. — Томасси откинулся в кресле. — К счастью, они редко обращаются в суд, если стоимость поврежденной вещи не превышает ста долларов. Или ты испортил что-нибудь еще?

— Ну… — Урек замолк.

— Не волнуйся, ты говоришь мне, а не судье.

— Я несколько раз ударил одним чемоданом по заднему бамперу. Второй чемодан докончил кто-то еще.

— Ты погнул бампер?

Урек пожал плечами. Этого он не помнил.

— Будем надеяться, что он остался цел. Нам не нужна страховая компания, не так ли? Теперь телесные травмы. Ты избил младшего Джафета и его девицу.

— Ей я ничего не сделал. То есть я выкрутил ей руку, но на ней не осталось даже синяка.

— Все равно твой поступок может расцениваться как нападение. В нашем обществе не любят, когда кто-то набрасывается на женщину. Тебе еще повезло, что единственные свидетели — ее приятель и отец приятеля. Так что, если ей не нанесена травма, требующая медицинского вмешательства… ты меня слушаешь?

— Конечно, — Урек шмыгнул носом. — А этот парень в больнице?

— Он станет главным свидетелем обвинения. Его будут расспрашивать о мельчайших подробностях. Особенно о том, как ты пытался его задушить. Ты чуть не убил его.

Уреку это не понравилось. Мало ли что расскажет этот джафетовский вундеркинд о том вечере. Еще бы несколько секунд. Если бы только он не отпустил шею Эда, когда их осветил фонарь сторожа. Но ведь старик Джафет барабанил кулаками ему по спине.

— О чем ты задумался? — спросил Томасси.

— Знаете, отец этого парня бил меня.

— Что?

— Я его не тронул. А он меня бил.

— Это интересно, — хмыкнул Томасси и написал в блокноте несколько строк.

* * *

Возраст телефонистки больничного коммутатора приближался к пенсионному. Она уже отсидела семь из восьми часов и с нетерпением ждала конца смены. На коммутаторе загорелась лампочка.

— Эд Джафет? — спросил мужской голос.

— Повторите, пожалуйста, по буквам, — ответила телефонистка. — Эф или пэ… одну минуту… Он переведен в палату… Номер четыре-ноль-два.

К ее удивлению, мужчина не попросил соединить его с пациентом. Урек, отпущенный на поруки под ответственность родителей, бросил трубку, даже не поблагодарив телефонистку.

За ужином Урек сразу понял, что отец не в духе.

— Зачем ты полез драться? — наконец спросил он.

Урек промолчал.

— Томасси стоит денег. За что тебя арестовали? Отвечай, когда тебя спрашивают.

— Дай ему поесть, — вмешалась миссис Урек.

— По мне, пусть он хоть сгниет в тюрьме.

Урек встал, не притронувшись к еде, и пошел к себе, сказав, что послушает пластинки, а потом ляжет спать. Он поставил долгоиграющую пластинку, приглушил звук, чтобы отец не заходил к нему, жалуясь на шум, и повернул рычажок автоматического возвращения адаптера в начальное положение после окончания пластинки и ее повторного проигрывания. Затем он надел свитер и спустился вниз по водосточной трубе.

Добравшись до больницы, Урек вошел в боковую дверь с табличкой «Только для медицинского персонала». Поднимаясь по лестнице, он чувствовал себя в полной безопасности. Номер палаты он узнал у телефонистки. Часы посещения больных давно прошли, и при удаче его не заметит даже дежурная сестра.

Глаза Эда удивленно раскрылись, когда он увидел входящего Урека. Он хотел закричать, но из горла, через которое тянулась в желудок оранжевая трубка, вырвалось лишь сдавленное хрипение. Эд потянулся к кнопке вызова дежурной сестры, но Урек левой рукой перехватил его руку, а правой вытащил из кармана нож. Он нажал кнопку, и из рукоятки выскочило острое, недавно заточенное лезвие. Урек отпустил руку Джафета, схватил трубку и одним ударом рассек ее на две части…

Урек метнулся из комнаты, не сомневаясь, что покончил с опасным свидетелем. И налетел на медицинскую сестру с подносом стерилизованных хирургических инструментов. Инструменты со звоном разлетелись по полу, еще две или три сестры подняли головы, чтобы увидеть убегающую фигуру. Только одна из них потом смогла опознать Урека.

Эд нажал кнопку вызова, хотя необходимость в этом уже миновала. Две сестры спешили к нему в палату. Трубка, которую перерезал Урек, служила лишь для того, чтобы определить, не появилась ли в желудке кровь от внутреннего кровотечения. Во всяком случае, жизнь пациента от нее не зависела.

Но Эд не сомневался, что на этот раз Урек собирался убить его, хотя он и не мог понять почему.