Любовник в отставке - Светлана Алешина Страница 12

— ..Вот «Портрет мусульманки». На самом деле это я. Видите, как похоже? Он вообще-то талантливый… Тем более что он по памяти рисовал. Я позировать отказалась, вернее, Рауф запретил. У нас ведь запрещено рисовать людей. Но Ариф законы не соблюдает, безбожник, одним словом…

— А вы?

— Мы… — вздохнула Назакят. — Мы уже давно здесь живем, Рауф с русскими дружит. Где уж тут Коран чтить? Вот и повесил картины. Вам нравится?

— Действительно хорошо, — согласилась Лариса, еще раз отметив, что у Арифа есть талант, если он сумел разглядеть неброскую красоту этой смуглянки и передать ее на полотне по памяти, причем в необычном ракурсе, на фоне возвышавшейся, как призрак, мечети.

— А вот «Восточная мадонна», а это «Дорога к Аллаху». Я поначалу не понимала, что здесь нарисовано — какие-то мелкие картинки. Но Ариф мне объяснил: он так показал, что только через большие трудности и лишения человек может достигнуть бога. А ведь и правда красиво?

Лариса вежливо согласилась. А Назакят увлеклась своей ролью экскурсовода и перешла к следующему полотну. И тут Котова решила прервать ее, вернув к интересующим ее деталям.

— Извините, а почему Ариф пользовался паспортом Рауфа?

— А у него своего нет, — очень просто ответила Назакят, как будто это было вполне нормальным явлением.

— Как нет?

— Он его потерял. А в милицию идти не хочет. Он вообще ментов ненавидит.

— Почему?

— Я толком не знаю. Но у Арифа в Баку были друзья блатные. Он дружил с ворами, с теми, кто с наркотиками связан. Я удивляюсь, как он сам не попал в тюрьму.

— А что, была такая опасность? — заинтересовалась Лариса.

— Нет, я толком не знаю, не могу сказать… Но коли друзья такие, то и до беды недалеко.

Что ж, вроде бы во всех словах Назы не замечалось никакого несоответствия. Ответы ее были логичными и, как показалось Ларисе, искренними. Вела себя Назакят спокойно, невозмутимо, рассказывала о муже и его брате охотно… Но почему же она так спокойно реагирует на исчезновение мужа? Почему не спрашивает в волнении у Ларисы, что уже сделано в этом направлении и нет ли новостей о муже? Почему не уточняет, чем Лариса занимается вообще? То, что женщину не интересует последнее, еще можно списать на восточный менталитет, но вопросы насчет мужа в первую очередь должна задать любая нормальная жена, тем более такая зависимая от него, как азербайджанка Наза.

Лариса очень долго и внимательно слушала Назу, пытаясь понять ее характер. И наконец решила перейти к прямым вопросам.

— Наза, если вы так уверены, что Рауф вернется, почему вы тогда заявили в милицию о его исчезновении?

Назакят опустила глаза. Наступила пауза, и Лариса поняла, что сейчас услышит что-то более интересное, чем то, что она слышала до сих пор.

— Понимаете… — тихо заговорила Амирбекова, — я не знаю, что вы там расследуете, понимаю только, что это как-то связано с Рауфом. И сразу хочу вам сказать — если вы занимаетесь его поисками, то не тратьте время. Я знаю, что он вернется. Он не первый раз исчезает из дома. А написала я заявление только потому, что стала подозревать его в измене. Я думала, что он живет с другой женщиной.

— Почему вы так подумали?

— Он хмурый был последнее время, со мной мало разговаривал, все думал о чем-то, вот мне и показалось… Я видела, что он озабочен чем-то. Он часто уезжал по делам, и я не возражала против этого, потому что он всегда возвращался и привозил деньги, продукты, подарки. Мне не на что было пожаловаться. И вот это все прекратилось. Он стал кричать, раздражаться, денег стало меньше. И я написала это заявление, чтобы удостовериться, ходит он к другой женщине или нет. Если бы милиция нашла его там, я бы уж точно об этом узнала, и мне было бы чем пристыдить его, а также нашей родне.

— А что, Рауф склонен к загулам на стороне?

Назакят вздохнула.

— Понимаете, у нас принято, что мужчина может себе позволить, скажем так, развлечься. Мы привыкли терпеть и прощать наших мужей. Супруг для нас не как для вас, русских, вроде друга. Он — хозяин! Но… Все прощается до тех пор, пока не угрожает семье. А Рауф очень изменился, и я стала бояться, что он уйдет. Хотя я понимаю, что он не такой человек, как, например, Ариф. Для того вообще не существует таких понятий, как семья. Он и в бога не верит, и вообще человек…

Назакят не закончила фразу, потому что в это время где-то в прихожей зазвонил телефон. Хозяйка дома напряженно прислушалась, встала и вышла из комнаты. Лариса слышала, как она сказала «алло». Затем последовала фраза: «Я его жена», после чего наступила долгая пауза.

— Не верю! — неожиданно сказала Назакят, и снова наступило молчание. — Это не он! Он не мог умереть!

Назакят положила трубку и вдруг разразилась потоком слов и рыданий. Она выкрикивала то ли ругательства, то ли проклятия на азербайджанском языке и начала биться в истерике. Со двора прибежал брат, привлеченный криками сестры. Лариса тоже поспешила в прихожую.

Минут через двадцать убитую горем женщину совместными усилиями Ларисы и молодого азербайджанца привели наконец в относительно нормальное состояние. Она откинулась на спинку кресла и устремила взгляд прямо перед собой.

— Рауф умер, — произнесла она наконец по-русски. — Звонили из милиции.

— Как умер? — вырвалось у Ларисы.

— Они сказали, что нашли труп моего мужа.

Наза снова взялась за телефонную трубку, набрала номер и заговорила по-азербайджански. По всей видимости, она оповещала родственников о случившемся горе. Несчастная вдова была подавлена после истерики, сил бурно выражать эмоции у нее уже не было, и она только тихо плакала, временами смахивая слезу платком. После того как телефонный разговор был окончен, Наза уставилась перед собой в одну точку.

— Зачем я подавала в розыск? Я же просто так сделала это, чтобы ему было стыдно! Аллах покарал меня! — начала она бормотать спустя некоторое время.

— Успокойся, Наза, ты правильно сделала, что обратилась в милицию, — принялся успокаивать ее брат.

— Где его нашли? — тем временем спросила Лариса.

— На окраине города.

Лицо Назакят исказилось, она снова готова была впасть в истерику, и Лариса поспешила плеснуть в лицо женщины воды из стоявшего рядом кувшина.

— Они могли ошибиться, — вступил в разговор брат.

— Ошибки быть не может, — устало сказала Наза. — При нем были документы, лицензия на право торговли мясом. Они сказали, что мне нужно приехать в морг… Но я никуда не поеду! Не поеду!

Последние слова Наза в отчаянии выкрикнула. Потом она встала, рассеянно прошлась по комнате, пока не оказалась в углу под картиной «Восточная мадонна». На полотне была изображена скорбно поджавшая губы женщина в черном платке на голове, сурово всматривавшаяся в даль.