Успеть раньше смерти - Алексей Макеев Страница 12

Как бы в компенсацию за треволнения и неприятности прошедшей ночи погода на следующий день установилась великолепная. Утром небо расчистилось, выглянуло жаркое солнце, запели птицы, и только легкий ветер и лужи на асфальте напоминали о ночной буре. «Замок» тоже зажил обычной жизнью, с поправкой, разумеется, на ожидающееся торжество. К некоторому недоумению Гурова и вопреки намерениям Водянкина, про ночное происшествие уже ночью знали все обитатели «замка». Узнали о нем и супруги Булавины. Но на этот раз обошлось без скорой. Более того, художник сразу же нашел Гурова и с пристрастием и любопытством расспросил его про все подробности. Он не поленился заглянуть в отведенные Гурову покои и убедиться, что окно действительно выбито, что ваза погибла, а в стене осталась приличная вмятина от стального шарика размером с голубиное яйцо.

– А ведь он основательно попортил бы вам анатомию, попади эта хреновина вам в лоб! – с непонятным восторгом объявил он Гурову, закончив осмотр. – Но с какой силой пущен снаряд! Это достойно восхищения! С такого расстояния и...

– Да, сноровка налицо, – согласился Гуров. – Сноровка и какое-то приспособление для метания.

– Думаете? – сразу загорелся Булавин. – Гм, это очень похоже на правду. Именно, приспособление. Например, праща, не так ли? Как у героев эпоса.

– Про эпос ничего не знаю. Да и на героя он не был похож. Улепетывал во все лопатки.

– М-да, пожалуй, в этой ситуации героем проявили себя вы, – согласился Булавин. – Хотя, конечно, чтобы защитить такую замечательную женщину, как ваша жена, не жаль и расстаться с жизнью, не правда ли?

– Не задумывался об этом, – почесал в затылке Гуров. – Кажется, Марии ничего не угрожало... Мне думается, что этот человек хотел что-то украсть. У вас тут много заманчивых вещей. Территория большая, а охраны практически нет. Наверное, у вас часто поворовывают?

– Не задавался таким вопросом, – надменно бросил Булавин. – Серьезного ничего до сих пор не было. Но я знаю, кто это! Это опять они!

– Они? – простодушно спросил Гуров. – Кто они?

– Я знаю – кто! – мстительно объявил Булавин. – Завтра я пригласил сюда очень влиятельных людей. Если уж их слово ничего не значит в этом городе, то я не знаю... Я поставлю перед ними вопрос ребром.

Действительно, когда назавтра в сопровождении телохранителей в замок прибыли почетные гости – мэр, прокурор города и заместитель мэра по культуре, – хозяин воспользовался своим привилегированным положением юбиляра на всю катушку. Он даже не слишком разводил дипломатию. Терпеливо выслушав поздравления и намеки местных властителей о вероятном сотрудничестве (мэр явно рассчитывал на добрые отношения и связи Булавина в столицах), художник разразился проникновенной речью, которая больше напоминала лекцию по истории и искусству. Булавин начал с Древней Греции и Рима, припомнив кстати пращу, из которой саданули ночью по окну его дома, довольно подробно изложил тысячелетнюю историю Руси, плавно перейдя к сегодняшнему моменту, который он без обиняков назвал варварским. Имен он не называл, но по всему выходило, что именно почтенные гости способствуют расцвету варварства. В итоге Булавин не просил, а требовал принять все меры к бесстыдным застройщикам, в противном случае обещая использовать именно те связи, на которые мэр Глинска так надеялся. Гости быстро скисли и поскучнели несмотря на великолепие стола и присутствие за этим столом двух красивейших женщин, из которых одна была вообще знаменитой актрисой. Не то чтобы они испугались, но на их уровне не было принято выслушивать столь откровенные речи. Но Булавин тоже был далеко не прост и мало интересовался чувствами провинциальных начальников. Он заявил, что если старое кладбище не оставят в покое, он пойдет на прием к самому президенту.

Упоминание президента окончательно доконало мэра. Посидев для приличия еще с полчаса и отпустив несколько деревянных комплиментов женщинам, он сослался на неотложные дела и откланялся. Вслед за ним потянулись его зам и чуть позже прокурор. После их ухода атмосфера, как ни странно, не разрядилась. Булавин был явно недоволен. Супруга Ирина посматривала на него с жалостью и беспокойством, видимо, опасаясь за здоровье мужа. Красавчик Волин почему-то тоже сильно нервничал. Владик налегал на водку высокой очистки. И только вмешательство Щеглова спасло праздник. Он совершенно неожиданно взял на себя роль тамады и повел дело таким образом, что напряжение в обществе быстро спало. Гости подняли бокалы раз, другой, начали произносить тосты, шутить и смеяться. Щекотливая тема о застройщиках отошла на второй план. Заговорили в основном о заслугах юбиляра на стезе искусства, о живописи, о красоте; плавно перешли на комплименты дамам, причем Владик будто проснулся и совершенно неожиданно для всех попросил у Марии Строевой автограф, заявив прямодушно, что в его родном городе все «сдохнут от зависти». Эта наивная выходка окончательно всех развеселила. Все выпили еще и расслабились. Ночное происшествие вспоминалось теперь исключительно в юмористическом ключе, а застройщиков, покушающихся на кладбищенские земли, Булавин торжественно пообещал самих всех тут и закопать. Несмотря на мрачность клятвы она уже не могла никому испортить настроения. Одним словом, праздник в конечном счете удался. Гуров заметил, что главную роль в этом сыграл скромный и малозаметный в обычное время Щеглов, и, поразмыслив, пришел к выводу, что человек этот далеко не так прост, как это казалось на первый взгляд. Была в нем большая внутренняя сила и незаурядный запас оптимизма. И еще Гурову показалось, что спасать положение – дело для Щеглова привычное. «Уж не профессиональный ли тамада? – подумал он про себя с улыбкой. – Может быть, Булавин его сюда специально и пригласил, зная тяжесть своего характера? Для поднятия, так сказать, настроения?»