Вороново крыло - Энн Кливз Страница 12

При виде Переса Росс полез в карман за очками. Худощавый, с проседью, в темном костюме с галстуком. На вид — лет сорок пять. По мнению Переса, выглядел Росс щеголевато, для школьного учителя так даже слишком. Не знай он, кто перед ним, принял бы мужчину за адвоката или банковского служащего. На столике стоял поднос с чайными чашками. К чаю так никто и не прикоснулся, и он, похоже, стоял тут давно.

Перес представился.

— Послушайте, я хотел бы увидеть свою дочь, — сказал Росс. — Только что я пытался объяснить, как это для меня важно.

— Разумеется. Но не сейчас. Сейчас тело нельзя трогать. На месте преступления ни к чему нельзя прикасаться.

Росс, сидевший до этого прямо, обмяк, закрыл лицо руками.

— Этого не может быть. Не поверю, пока ее не увижу.

Он отнял руки от лица, поднял голову.

— Я был с женой до последнего. Она долго болела, мы понимали, к чему все идет. Но даже когда она перестала дышать, я не верил. Все ждал, что она повернет ко мне голову, улыбнется.

Перес не нашелся что ответить.

— Как Кэтрин умерла? — спросил Росс. — Никто мне ничего не говорит.

И перевел взгляд на женщину. Та сделала вид, что не слышала.

— Мы предполагаем, что ее задушили, — сказал Перес. — Узнаем наверняка, когда прибудут люди из Инвернесса. У них больше опыта в расследовании подобных преступлений.

— Но кому вообще она могла помешать?

Казалось, Росс и не ждал ответа, но Перес решил воспользоваться моментом.

— Мы надеемся, вы поможете нам это выяснить. У вас есть какие-либо предположения? Парень, которому она дала отставку? Может, ее ревновал кто? Или зло держал?

— Нет. Может, что и было, но не меня об этом спрашивать. Вы, наверное, думаете, что мы были близки. Мы же вдвоем остались. Но, видите ли, инспектор, Кэтрин со мной не откровенничала. Я плохо знаю, чем она жила. Мы жили под одной крышей, но мне порой казалось, мы друг другу чужие.

— Пожалуй, с подростками всегда так, — сказал Перес. — Они не любят, когда взрослые лезут в их дела. («Хотя мне-то откуда знать? Своих детей нет, а когда был подростком, вообще жил в интернате. Я бы счастлив был проводить с родителями хоть каждый вечер».) Но вы можете назвать хотя бы ее друзей? Вдруг они что скажут.

Росс помолчал.

— Думаю, Кэтрин ни с кем и не дружила. Была сама по себе. Вот Лиз, моя жена, совсем другая — у нее было много друзей. На похоронах в церкви было не протолкнуться, люди толпились у самого выхода. Многих пришедших я даже не знал, а они считали ее своим другом, тепло к ней относились. А кто придет к Кэтрин на похороны? Немногие.

Слова Росса ошеломили Переса. До чего жутко слышать такое — аж мороз по коже. Интересно, всегда ли он так? Часто ли сравнивал дочь с женой и находил, что сравнение не в пользу первой?

— Ее вроде бы видели с Салли Генри, нет? — наконец поинтересовался он.

— Дочь учительницы? Да, верно. Они вместе ездили на автобусе в школу. Я Кэтрин подвозил редко. Слишком рано выхожу, да и возвращаюсь поздновато. — Он чуть заметно улыбнулся, и Перес впервые испытал к нему сочувствие. — К тому же это ведь, как говорится, не круто, да? Когда в школу подвозят родители. Салли часто у нас бывала. Я радовался, что Кэтрин не одна. Но не знаю, насколько они были близки.

— А как насчет молодых людей?

— Не уверен, что у нее вообще кто-то был. Даже раньше, до переезда, — сказал Росс. — А если и был, вряд ли Кэтрин посвятила бы меня.

Перес ушел, а Юэн остался — сидел, уставившись в пустое пространство. Перес так и не понял, кого Росс оплакивает, дочь или жену.

Выйдя из здания школы, он посмотрел с холма на раскинувшийся внизу знакомый городской пейзаж. После разрыва с Сарой он вернулся обратно на Шетланды. Свой поступок Перес воспринял как поражение, побег. Да, его вроде как повысили в должности, но можно ли назвать то, чем он занимается сейчас, реальным делом? На это намекали и его коллеги в Абердине: «Не рановато ли на пенсию собрался, а, Джимми?» Однако Пересу было все равно. Он больше не стремился раскрыть преступление века — слава его уже не прельщала. Теперь же наклевывалось что-то действительно серьезное, и к нему вернулся прежний азарт. Конечно, рано радоваться, ничего еще толком не известно. Но он нутром чуял — дело непростое. И несколько воспрянул духом. Вот она, возможность сделать хоть что-то как надо.