Как убить свою свекровь - Дороти Кэннелл Страница 12

– Именно это вульгарное выражение отражает суть дела.

– Послушай, Папуля, – в голосе Бена слышался предательский смех, – а ты тут при чем?

– Я, кажется, принял сторону твоей матери… Не мог же я поступить иначе!

Молчание грозило поглотить нас, но я отыскала корзинку с сырной соломкой и лососевым паштетом, а Бен занялся напитками.

– Что будете пить, миссис Таффер? – спросил он.

– Фруктовый сок, малыш. – Она хихикнула. – Я сторонница здорового образа жизни. И зови меня, пожалуйста, Резвушкой.

– Тебе идет это прозвище. – Мамуля выдавила из груди безрадостный смешок и взяла бокал лимонада.

Магдалина – убежденная трезвенница, и я горько жалела, что даже по такому случаю она не дала себя уговорить хватить чего-нибудь покрепче. Скажем, стакан святой воды из Лурда – ведь спасти наш праздник могло только чудо…

Воркующим голоском – моложе ее лет на пятьдесят – Резвушка предложила тост:

– Пусть былое быльем порастет, и чтоб все было тип-топ!

Мамуля продолжала мрачно вглядываться в глубины своего лимонада, но мужчины дружно рванулись к гостье, и Резвушку окружил звон бокалов, а следом раздался чей-то испуганный возглас.

Кто-то опрокинул свой бокал, залив подлокотник антикварного дивана и ковер густой красной жидкостью. В подобной ситуации хорошая хозяйка и бровью не поведет, так что я собиралась объявить: мол, какие пустяки, но Резвушка опередила меня:

– Эй, дорогуша, наплюй на эти мелочи! Знаешь, современные ткани стирать – одно удовольствие! И следа не останется! – Она похлопала по мокрому подлокотнику. – Даже если чего и будет заметно, всегда можно прикрыть вот такими финтифлюшками!

Недолго думая, она сгребла со стола пригоршню салфеточек Мамули, которые я гордо разложила вокруг, и плюхнула их прямо на пятно на ковре.

– Ну вот! – просияла Резвушка. – Никто и не догадается!

Мужчины онемели от восторга. Я залпом проглотила шерри – чтобы случайно не пролить. Мамуля негодующе оглядела свои шедевры, ненавязчиво раскиданные по всей гостиной.

– Финтифлюшки! – Она выплюнула это слово, как Пуся – тухлую колбасу. – Финтифлюшки! Вот, значит, как ты их называешь?!

– Прекрати, Магдалина! – прогремел Папуля. – Она же не имела в виду ничего плохого!

– Я так и знала, что ты примешь ее сторону!

– Дорогие родители, ведите себя прилично! – вмешался Бен.

Джонас явно не поспевал за столь стремительным развитием событий. Прошаркав к своему креслу, он снова зарылся в «Повесть о двух городах». Горько сожалея, что мне зарыться некуда, я боролась с соблазном объявить, что обед подан, даже если гарнир придется есть полусырым. Резвушка рассыпалась в уверениях, что в восторге от рукоделия «красотули Мэгги», но Мамуля уже разошлась. Может, оно и к лучшему. Моя свекровь бушевала с яростью джинна, отсидевшего в бутылке лет сорок, не меньше.

– Финтифлюшки! Как это по-американски, милая Резвушка! Мне и раньше случалось сгорать со стыда, если люди начинали качать головами при одном упоминании о тебе. Как ты флиртовала с янки на военном аэродроме! Я не хотела верить, но когда твоя собственная мать со слезами на глазах призналась, что ты принимаешь от этих варваров подарки – жевательную резинку и кое-что похуже… сигареты! – При этом слове Мамуля скривилась так, словно осквернила свой язык.

– Вы хотите сказать, что она шпионка?! – встрепенулся Джонас. От любопытства его брови мохнатыми гусеницами сползлись к переносице.

– Нет, милок! – Резвушка по-прежнему улыбалась до ушей. – Но на ту же букву. Мэг хочет сказать, что я шлюха!

Может, это чистейшей воды пораженчество, но меня посетило вдруг озарение. Я поняла, что мой роскошный прием скоропостижно скончался. Судя по виду Бена и прочих, все разделяли мое мнение. Но человеку свойственно ошибаться – самообладание нашей гостьи было сверхчеловеческим. Или же она вообще не умела обижаться. Я отстранение подумала, что с таким характером жить, должно быть, сложновато: все равно что переходить скоростную магистраль с завязанными глазами. Впрочем, не мне философствовать.

– Ну что, душечка, высказалась и полегчало? – прочирикала Резвушка и снова прижала Магдалину к необъятной груди.

Мамуля съежилась, вытянув руки вдоль тела. Ее глазки так и пылали возмущением.

Я собралась было разразиться похвалами в адрес сырных палочек собственного приготовления, как дверь внезапно распахнулась, выбив из стены очередной кусок штукатурки, и в гостиную ворвалась миссис Мэллой. Ее колени, обтянутые ажурными колготками, подгибались – Рокси сжимала в объятиях чудовищный натюрморт.

Египетская пирамида состояла целиком из овощей. Непристойно разросшихся овощей, которые только и знали, что качали мышцы и жрали стероиды. Бен первым разлепил губы.

– Господи помилуй, Элли! Разве закуска такой бывает?!

– Это я привезла! – подскочила на диване Резвушка. Лампа и парочка предназначенных на убой статуэток полетели в разные стороны. – Примите мой подарок в благодарность за чудный вечер!

– Лучше бы букет одуванчиков нарвала! Как всегда сама тактичность, Рокси Мэллой сунула мне в руки пестрое безобразие и пулей вылетела из комнаты.

Бедный Бен! Я видела, как он мучительно подыскивает слова восхищения, чтобы не нарушить при этом клятву Треплократа, которую дают все шеф-повара! Сама я сгибалась в три погибели под тяжестью груза. Мамуля продолжала сидеть скукоженной редиской – будто мало нам овощей! Папуля и Джонас благоговейно приблизились ко мне, словно я была великомученицей.

– Ну, и как вам все это? – Голос Резвушки так и звенел радостью.

– Невероятно!

Вызволив меня из-под Пизанской башни овощного урожая, Папуля поднял поднос повыше и с почтением оглядел его.

– Нравится?

– Не то слово! – выдохнули стариканы хором.

А что тут удивительного? Джонас – завзятый огородник, а Папуля всю жизнь торговал овощами.

– Это же сокровище! – восхищенно прошептал кто-то из них.

– Ах вы красавчики мои! – Господь явно обделил нашу гостью скромностью. – Просто сгораю от желания выступить в конкурсе «Овощные фантазии» на летней ярмарке в честь святого Ансельма. – Я хотела сказать, что в этом году буду председателем жюри, но Резвушка не дала мне и рта раскрыть. – По правилам, садовод должен все вырастить сам, своими собственными лилейными ручками! – Она потрясла пальцами-сосисками. У меня отлегло от сердца: грязь под ее ногтями оказалась добрым чистым черноземом. – Последние пять лет, с тех пор как увлеклась садоводством, я занимала только вторые места. Но в этом году у меня есть шанс заполучить главный приз, потому что Луиза Беннет со своими Кабачковыми Капризами участвовать не будет!