Халява для раззявы - Кондратий Жмуриков Страница 12

– Ну все, иди примеряй, – сказал Макс, вываливая на колени Филимона, груду одежды. – Иди, иди не робей, – подтолкнул Лоховского к кабинке Макс.

Филя нерешительным шагом двинулся к кабинке, открыл дверцу, автоматически выложил всю одежду на банкетку и закрыл за собой дверь. Лоховский огляделся. В просторной даже для двоих примерочной, было светло и уютно. На всех стенах висели зеркала, отражающие худую, несуразную фигуру Филимона. Он осторожно разделся, аккуратно свернул свою одежду и принялся мерить то, что отобрал Максим. Сначала Филимон померил джинсовый костюм. Тот оказалося впору, джинсы сидели на фигуре как влитые, рубашка придавала Филимону довольно молодцеватый вид. Джинсовый жилет, накинутый сверху и вовсе преобразил Филимона. Из глубины зазеркалья на него смотрел не Филя Лоховский, а самый настоящий Фил. Фил оглянулся себя со всех сторон и увиденное понравилось. В кабинку кто-то постучался, Фил открыл и вышел.

– Вау, вот это гораздо лучше! – воскликнул Макс и одобрительно покачал головой. – Главное одеть человека поприличнее, и дело в шляпе.

Стоявшие тут же девицы восторженно что-то пропищали, вторя Максиму.

Филимон еще несколько раз нырял в недра примерочный, каждый раз возникая в новом образе. Вначале он померил костюм, который превратил его из Фила в Филимона Аркадьевича, настоящего делового человека. Солидного бизнесмена. Потом он померил брюки с пушистым свитером, которые придали его не очень атлетической фигуре довольно спортивный вид. Все вариации на тему Филимона Лоховского были одобрены Максимом.

Когда они вышли из магазина, Филимон, одетый в новенькую джинсу, нес подмышкой пакет со своей старой одеждой. Новая одежда была аккуратно упакована и сложена в фирменную сумку магазина. Пакет со старьем был довольно громоздкий и все время норовил выскользнуть из его рук. Когда это произошло в третий или четвертый раз, Максим молча взял пакет из рук и выбросил в урну.

Филимон чуть не заорал на всю улицу от возмущения, он кинулся к урне вытаскивать пакет:

– Ты что?! Там брюки и рубашка почти новые, я их только два года ношу! В них же можно на дачу ездить, на рыбалку или квартиру, например, ремонтировать.

Филимон осторожненько счистил с бумажной обертки налипшие окурки, бумажки от мороженного и фантики от конфет. Максим молча выслушал объяснения и стал тянуть пакет из рук Лоховского.

– Не отдам! – решительно заявил Филимон, выдергивая свои вещи из рук Максима.

Терпение Максима иссякло, он отпустил пакет, и от неожиданности Филимон покачнулся, чуть не грохнувшись в лужу.

– Так, давай договоримся сразу, – строго проговорил Макс. – Из нас двоих кто-то должен быть главным. Этим «кто-то» буду я. Возражения есть?! Нету? Ну и прекрасно.

Лоховский стоял понуро опустив голову, молча выслушивая Максима. Он тяжело вздохнул и нехотя, собственными руками, бросил в урну пакет со старой одеждой. Максим похлопал его по плечу и утешительно произнес:

– С прошлым нужно расставаться легко. А сейчас вперед, к новым делам.

Максим бодрым шагом заспешил к остановке, а Филимон, как шарик на ниточке, болтался где-то сзади него. С каждым шагом он все больше и больше заражался энергией Максима. К остановке подъехал полупустой троллейбус. Филимон сразу приметил симпатичную, стройную блондинку. Девушка с отсутствующим видом рассматривала рекламные объявления, расклеенные на стенах в салоне. Потом она подняла глаза и улыбнулась, поймав устремленный на нее взгляд. Филя приосанился, расправил плечи и улыбнулся девушке. Та слегка покраснела, причем выяснилось, что румянец очень идет к ее белой коже и блестящим глазам. Она поправила выбившуюся прядку из прически и улыбнулась еще шире.

У Филимона сладко заныло сердце. Девушки давно, вернее никогда, не улыбались ему в троллейбусах (равно как и в автобусах, трамваях и лифтах). Неужели он за эти дни так переменился? Филя повернулся к стоящему сзади Максиму, чтобы поделиться своими наблюдениями и… Максим, расплывшийся в голливудской улыбке, делал какие-то знаки блондинке, а та, польщенная вниманием этого кареглазого красавца, мило улыбалась, уже готовая и дать свой телефончик, и последовать за ним на край света, и погулять с любимой собакой… Филя тяжело вздохнул, ссутулился и отвернулся к окну. Хорошо, что до нужного магазина оставалось две или три остановки.

Что делать в магазине, Лоховский не представлял. Оставалось полностью положиться на Макса (и довериться ему). Конечно, в голову Филимона Аркадьевича заползали черные мысли. А ну как Максим кинет его? С другой стороны – если бы Макс задумал добыть марку в одиночку, он, бы уже давно сделал это.

В душе у Филимона Аркадьевича оставалась неистребимая вера в то, что хороших людей в мире больше, чем плохих. И даже отдавая свой бумажник грабителю в темной подворотне, он оправдывал этого несчастного. Может, ему нужны деньги для больной старушки-мамы или на «Kitekat» для бездомного котенка?

Пока Филимон пробирался к выходу на нужной остановке, Макс успел обменяться телефонами с симпатичной блондинкой и даже назначил ей свидание. Лоховский в очередной раз, по-хорошему, позавидовал ловкости Максима.

В этот час в магазине было почти пусто. Всего парочка посетителей, которые разглядывали витрины в поисках чего-нибудь интересного. Филимон кинулся к витрине, где были выставлены журналы, он пробежал глазами витрину раз, другой, третий и… ничего знакомого не увидел. Журналов не было. Филимон Аркадьевич чуть не зарыдал в голос, мечта о новой жизни рассыпалась, как песочный домик. Он дрожащим голосом обратился к продавцу, стоящему за прилавком.

– П-простите, я вам недавно сдавал на продажу журналы «Будни-механизатора», можно узнать, где они?

Продавец, типичный представитель племени антикварщиков, старый седой еврей, ответил вопросом на вопрос:

– А вам они зачем?

Конечно же, он помнил и Лоховского и его журналы. Мужик не представлял ценности сдаваемых вещей и особенно не торговался. Он с благодарностью принял из рук торговца предложенную сумму. Если честно, сумма была раза в четыре ниже реальной стоимости вещей. Но как говорится, на базаре два мошенника – один продает, другой покупает. Кто кого! Покупочка была оформлена на законном основании, так что придираться было не к чему. Но старый еврей, на то и был старым евреем, чтобы не давать прямых ответов.

– Они у вас? – с надеждой в голосе спросил Филимон. – Я бы хотел получить их обратно. Вот!

Филимон протянул продавцу деньги и квитанцию, на которой была проставлена сумма. Старый антиквар взглянул на эту до смешного маленькую сумму и ответил:

– Двести пятьдесят и журналы ваши.

– Р-рублей? – спросил Лоховский.

Старый продавец покачал головой:

– Долларов! И на што мне сдались ваши рубли?

– Чего?!

Филимон перевел взгляд на квитанцию, про себя, шевеля губами, прочитал проставленную сумму. И сунул квитанцию под нос продавцу: